Три, четыре, пять, я иду искать
Шрифт:
– Комиссия будет искать виновных. Что скажешь?
– Если это, - тычу пальцем в кратер на экране, - третий блок
маневровых, виноваты заводчане.
– А если нет?
– Или никто, или, опять же, они. Корабль я сдал им. В дефектной
ведомости всего два пункта - подозрение на потерю жесткости каркаса и
подозрение на неисправность третьего блока маневровых.
Пользоваться мобильниками в самолете запрещено. Поэтому Вадим
подключает ноутбук к гнезду сети на
входит в интернет. Через пять минут узнаем, что взорвался действительно
третий блок маневровых.
– Что у нас есть по защите?
– Дефектная ведомость, - загибаю пальцы я, - переговоры с Лагранжем
во время швартовки. Там звучит фраза "больной швартуется". Если есть
видеозапись швартовки - совсем хорошо.
– У них все есть. Положено хранить три года.
– Еще узнай у Шмидта, предлагали ли они заводчанам буксир. Это уже
не для нашей, это для их защиты. Да и вообще, я сдал им корабль с рук на
руки. От Лагранжа они отошли нормально. Все! За корабль отвечают они.
Пару минут Вадим стучит по клавишам, потом выключает ноут и
разворачивается ко мне.
– Так что с этим третьим маневровым?
– Не знаю. После второго джампа я вручную разворачивал корабль.
Шевельнул джойстик, а движок не сработал. Ну я и отключил его до конца
полета.
– Что значит - не сработал?
– Ну, на развороте корабля движки включаются парами. Должны были
сработать третий и пятый. Тогда корабль разворачивается вокруг игрек.
А если включается только пятый, корабль разворачивает, но не так быстро.
И еще пошла закрутка вдоль главной оси. Я это почувствовал. Прервал
маневр, подумал и отключил весь третий пакет до конца полета.
– А тесты, диагностика?
– Диагностика показывала, все в норме. Но я-то почувствовал...
– Ясно, - говорит Вадим и перекладывает ноутбук мне на колени.
– Запиши все, что сейчас сказал. Рапорт на мое имя. Против нас у заводчан
только одно: Почему ты пригнал машину на Лагранж, а не сразу на завод?
– Потому что неисправности мелкие, а ученые с Лагранжа просили
побыстрей передать им научную инфу, - предлагаю я легенду. Вадим морщится.
– Не было там ученых. Спросят - скажешь, я просил тебя как можно
быстрее доставить данные с "мячиков". Не спросят - молчи. Не заостряй
внимание.
Тошно... Сижу, молчу, изображаю свадебного генерала. Вадим кричит,
спорит, обвиняет. Заводчане отбиваются, но в этом нет смысла. Сто
процентов вины на их пилоте. От буксира отказался, снял блокировку и
погубил
Как рот откроет - так бы и придушил! Чтоб генофонд не портил. Кадавр!
Сразу после швартовки я влез в скафандр и пошел смотреть, что
стало с моей лошадкой. Говорят, в конструкции наших кораблей очень
многое взято с атомных подводных лодок. Ну, там, внешний корпус,
прочный корпус... Не верьте. Где вы видели у подлодки четыре киля?
Второй киль моего корабля пробил базальтовую причальную стенку и сам
сдвинулся с места. На него пришлась вся масса корабля - двадцать тысяч
тонн. Вру. Двадцать тысяч - это на старте. На финише, без груза, с
полупустыми баками - двенадцать тысяч. Все равно много! Одни шпангоуты
киль погнул, другие сорвал. Лонжероны пошли дугой. Я видел, как рабочие
наваривали на сорванные шпангоуты титановые косынки. Вдобавок ко всему,
это смещение центра тяжести.
– Я больше не поведу этот корабль в звезду, - сказал я Вадиму при
всех.
– Каркас потерял жесткость.
Друг другу пилоты верят. Олдридж, пилот от западников, меня слышал
– и передаст своим. Теперь ни один пилот не погонит мою лошадку к звездам.
Может, ее будут использовать как грузовик на внутрисистемных линиях, а
может, переделают в беспилотник. Но я побоялся бы войти на ней даже в
атмосферу Земли.
– ... В дефектной ведомости не было явного указания на неисправность
маневровых двигателей, - отбивается кто-то из заводчан.
– Только подозрение.
– Сейчас у вас есть уверенность, что движки были неисправны?
– тут же наседает на него Вадим.
– Сейчас есть.
– Движки были неисправны, а система тестирования сообщала, что
они исправны. ВАША система тестирования! Так?
– Да, поэтому наш пилот и снял блокировку.
– Вот этим и отличаются наши пилоты! Наш, несмотря на тесты,
распознал нештатку и привел больную машину на базу. Через два джампа
и четырнадцать светолет. Ваш сумел раскурочить ее у заводской стенки!
Возомнил себя асом!!! Мол, разбирается в корабле лучше звездного
следопыта!
Я в разборки не вмешиваюсь. Противно. Кратко и точно отвечаю на
вопросы, если спрашивают, и жду, когда же кончится эта бадяга. Взрослые
люди, а собачатся. Все же ясно... Записи, признания, черные ящики - все
факты налицо. О чем можно спорить?
– Ты что себе позволяешь? Хочешь ребенка угробить?
– первое, что