Три кило веселья
Шрифт:
– А ты кто такой?
– Шаштарыч вскинул голову.
– Знай свое место, холуй!
У Степика дернулась рука, но он сдержался, достал этой рукой мобильник.
А мы очень не спеша идем и идем мимо. Будто на месте топчемся.
– Лев Ефимович? Это Степик. Я увольняюсь. Да. Прямо сейчас. Пришлите водителя к гимназии. Пусть он заберет джип и вашего сопляка. Конец связи.
Степик сунул мобильник в карман, запер машину и сунул ключи Шаштарычу в нагрудный карман.
– Ты что!
– испуганно заорал тот.
– Я пошутил!
– А я - нет.
– Степик повернулся и пошел к метро.
Алешка вдруг сорвался на бег, обогнал Степика и, глядя в лицо, весело поздоровался:
– Доброе утро, дядя Степик. Привет вам от папы. Заходите на чай. У нас теперь свой адмирал есть. Мы вам его покажем.
– Зайду, - хмуро улыбнулся Степик.
– Прямо сегодня. Я люблю чай с адмиралами пить.
В учительскую мы вошли вдвоем. Она была пуста, все учителя - на уроках. Только в уголке скучала над кроссвордом секретарша Жанна.
– Товарищ полковник у себя?
– деловито спросил ее Алешка.
Жанна улыбнулась, она почему-то любила Алешку.
– Для вас, корнет Оболенский, - всегда! Заходите.
– Здравия желаю, товарищ полковник!
– вежливо поздоровался с директором Алешка. Тот поднял голову от кроссворда, это он Жанну кроссвордами заразил.
– Извините, что помешал вам заниматься важным делом.
(Мамин наказ выполнен по полной программе: и поздоровался вежливо, и извинился не поймешь за что.)
– Ничего, я привык.
– Семен Михайлович сложил газету, опустил на нее очки.
– А где он?
– Кто?
– Адмирал. С саблей.
– Он еще спит.
– Хороший адмирал? Бравый?
– Во!
– Алешка поднял большой палец.
– Первого ранга. Да еще и капитан. Третьего ранга. Служил юнгой на Балтийском флоте. Лично сбил восемнадцать вражеских самолетов. Прямо в море. Только пыль столбом.
Какая там в море пыль столбом?
– Надо познакомиться. Пригласи его ко мне… - директор взглянул на листок календаря, - на семнадцать ноль-ноль.
– Есть! Только пусть Жанна чай приготовит. С конфетами. Он очень конфеты любит.
– Да?
– Директор смерил Алешку подозрительным взглядом.
– А я думал, адмиралы ром пьют.
– Наш не пьет. У него рома нет.
– Ну, это мы поправим, - пробормотал еле слышно директор.
– Все, свободны. Опоздание вам все равно засчитываю.
– Адмирал сегодня не сможет прийти, - «вспомнил» вдруг я.
– У него военно-морская конференция в Кремле.
– Вы - шантажисты!
– вспылил директор.
– Вымогатели! Главное в школе - что? Успеваемость? А вот и нет! Дисциплина! Без нее никакая не бывает успеваемость. Кроме плохой. Даже самый дисциплинированный разгильдяй…
Одной рукой он грозно стучал по столу, а другой писал для нас оправдательные записки.
– В последний раз, Оболенские. Иначе я вас в гимназию переведу.
– Нас не возьмут, - охладил его гневный пыл Алешка.
– Не тот контингент. У нас всего один джип, да и то папин, служебный.
Глава V
В ОТКРЫТОМ МОРЕ
Встреча отставного полковника и адмирала состоялась. Мы на ней не присутствовали, и что они там пили - чай с ромом или ром без чая, - нам неизвестно. Как не известно и содержание их разговора.
Мы всего лишь привели адмирала в школу и проводили его домой, очень довольного. Он шел немного враскачку - морской походкой, напевая про широкое море и бушующие вдали волны, и чуточку подскакивал на каждом шагу. От чего его награды дружно позвякивали на груди.
Без чая адмирал нас, конечно, не отпустил. Лешке, конечно, дал подержать свой кортик, а мне разрешил посмотреть в окно в великолепный морской бинокль.
Вот это было здорово. Сначала даже непривычно от того, как самое далекое в одно мгновенье становилось самым близким. Я даже отшатнулся невольно, когда стрела башенного крана на стройке века (ее так называют, потому что она строится уже бог знает сколько) повернулась и пошла прямо на меня. Норовя влепить мне в лоб громадную бетонную плиту.
Адмирал пил чай с конфетами, Лешка млел над кортиком, а я не мог оторваться от бинокля. Здорово! Но вот когда в его окуляры попали окна дома напротив, мне стало неудобно. На верхних этажах, как правило, плотных штор не бывает, и поэтому видно все, что происходит в квартирах. Вот это было неприятно, даже стыдно. Люди не знали, что за ними наблюдают, и вели себя очень непринужденно. Поэтому я сразу же перевел бинокль в сторону… и вдруг… Как бы сказать? Вдруг столкнулся с другим биноклем. Направленным прямо на адмиральское окно. Кто-то пристально и внимательно наблюдал за квартирой адмирала. Я шагнул немного в сторону и укрылся вместе с биноклем за краем шторки.
Но ничего существенного разглядеть мне не удалось. Бинокль, над ним лысая макушка, пониже макушки - остренькая бородка с завившимся вверх кончиком.
На всякий случай я отсчитал и запомнил: шестой этаж, двенадцатое окно слева. Ну и подъезд определил.
Что-то мне это совсем не понравилось. Подозрительно как-то.
Конечно, может, просто кому-то интересно подглядывать за людьми, когда они этого не знают. Но тогда бы этот лысый наблюдатель шарил биноклем по всем окнам, а он ведь вперился в одно - в адмиральское.
Я ничего не сказал о своем неприятном открытии ни адмиралу, ни Лешке. Может быть, папе скажу, просто так, из любопытства. А может, и не скажу.
В общем, настроение у меня испортилось. Даже чай не помог.
Мы договорились с адмиралом, что зайдем за ним перед торжественным вечером, и напомнили, чтобы он явился при всех своих регалиях и при кортике. И с рукописью.
– А вот ваш полковник, - улыбнулся адмирал, - просил, чтобы я и саблю на пояс повесил. А где ее взять? Да и не по форме будет.