Три кило веселья
Шрифт:
– Красиво, - вздохнула мама, - как у нашей Марьи на блузке.
– Марья - это мамина начальница.
– Отец, может, он и есть?
Папа усмехнулся:
– А когда он у Марьи появился?
– Вчера.
– Проверим, спасибо. Этот орден редчайший. Он вообще один остался, единственный. И самое интересное - нашелся его хозяин. Потомок того самого русского офицера, которого лично наградил этим орденом генерал Корнилов, Верховный главнокомандующий. Этот орден он вручил капитану Кузнецову
– И чего?
– спросил Алешка.
– Кузнецов его потерял?
– Нет, не потерял, он его сохранил и даже, когда воевал во Второй мировой войне против нас, на стороне немцев, то носил его на груди рядом с фашистскими наградами.
– Очень мило, - возмутилась мама.
– Сначала воевал против немцев и получил за это орден. А потом воевал против русских и за это тоже орден получил - от немцев.
– Такие времена были, - вздохнул папа.
– Потом этот орден перешел к его внуку. Внук приехал навестить свою родную Россию, соскучился.
– А у него россияне этот орден сперли!
– догадался Алешка.
– А ты чужие ордена не цепляй, - воскликнула мама.
– Ты свои заслужи.
– …Но вот по Интернету прошла информация, - продолжил папа, - что этот редчайший орден обнаружился в Москве, у одного из коллекционеров.
– И этот внук сюда приперся!
– догадался Алешка.
– Кузнецов этот.
– Не внук, а правнук, - поправил папа.
– И не Кузнецов, а мистер Смит. Он живет сейчас в Англии и переделал свою родовую фамилию на английский лад.
– Я тоже был в Англии, - напомнил Алешка.
– Там одни джентльмены живут, с зонтиками. А фамилию он плохо переделал - ни капельки не похоже.
– Очень даже похоже, - возразил папа.
– Ты хоть и был в Англии, но не знаешь, что Смит в переводе - это кузнец.
– Фиг с ним, - отмахнулся Алешка.
– А дальше?
– Дальше все просто. Посетил он эту выставку, стал договариваться о цене ордена…
– И сколько?
Папа сказал, а мы все ахнули.
– Богатенький Буратино, - покачал головой Алешка.
– Ну и что?
– А то, что в первую же ночь после этого торга на выставку пробрались воры и похитили несколько коллекций. Мы практически все разыскали, похитителей задержали, а орден Корниловский бесследно исчез.
– Подумаешь, - небрежно сказал Алешка, - этот самый Смит его и спер. Чтобы большие бабки за него не платить.
Папа не рассердился, не улыбнулся, а просто кивнул:
– Мы и эту версию проверяем. И его алиби тоже.
– Это собака такая?
– спросила мама в шутку.
– Редкой английской породы?
– Не обязательно английской, - усмехнулся папа.
– Алиби - это когда в момент совершения преступления подозреваемый находится в другом месте.
– Спасибо, очень доходчиво, - хмыкнула мама.
– Интересно, - завизжал Алешка.
– А если так: в момент - он там, а по месту совсем в другом?
Папа вытаращил глаза и попросил жалобно:
– Переведи…
– Потом, - сказал Алешка.
– Мне сейчас некогда. Я сейчас нашему Михалычу должен алиби испортить.
– И он отправился к телефону.
Наш директор никогда не возражал, чтобы ему звонили домой. Но только не в девятнадцать часов по московскому времени. В это время, в конкретном месте, он пьет свой конкретный чай. С конкретным кроссвордом. Алиби у него такое.
Алешка - вредина - дождался, когда на часах пикнуло «семь», и набрал номер домашнего телефона директора.
Семен Михалыч жил один, и деваться ему было некуда. Тем не менее снял трубку и сказал голосом автоответчика:
«Меня нет дома. Оставьте ваше сообщение после сигнала».
Алешка «оставил»:
– Я вам нашел адмирала третьего ранга, Героя Советского Союза с золотой саблей на боку. У него сто наград на груди. Желаю приятного чаепития. Алекс.
«Автоответчик» тут же отозвался:
– Какой адмирал? В форме? Настоящий? Как зовут?
– Я вам отвечу после сигнала, - холодно проговорил Алешка.
Я думал, что Семен Михайлович сейчас пикнет, изображая сигнал, но он этого не сделал. Он кашлянул и сказал:
– Завтра утром - ко мне в кабинет!
– С родителями?
– Они тебе не помогут!
– И Семен Михайлович «отключил автоответчик».
– Вот это алиби!
– похвалился Алешка.
– Вообще-то, - сказала мама, - это хамство.
– Да ну… мам, - затянул Алешка, - Михалыч очень добрый человек. Воспитанный офицер. Он в учительской всегда встает, когда дамы входят. И чьи-нибудь мамы.
– Я не про него, - сердито сказала мама, - я про тебя. Маленького нахала.
Алешка немного смутился и чуть слышно пробормотал:
– Маленький нахал лучше большого. В нем нахальства меньше.
– Завтра вежливо поздороваешься и извинишься.
– Это было сказано мамой таким ледяным тоном, растопить который даже Алешке не удается.
– А сейчас - спать! До утра.
В школу мы, конечно, опять опоздали. Не по своей, конечно, вине. Опять из-за гимназии. Конкретно.
У гимназических ворот стоит знакомый джип. Возле него - чем-то рассерженный охранник-водитель Степик и хмурый и злой Шаштарыч.
Мы, конечно, идем мимо - ничего не видим, ничего не знаем, но все слышим.
– Если я тебя еще раз увижу рядом с Томасом, - напористо грозит Степик, - доложу отцу.