Три сестры. Анна
Шрифт:
– Что вы имеете в виду?
– на меня посмотрели с надеждой.
– Ну, например сочетать два цвета. Белый придаст лёгкости и воздушности помещению. Но это исключительно на мой взгляд.
– Ответила я.
– О! Сочетание двух цветов можно обыграть, завершив композицию короткой шторой, сложенной особым образом!
– расцветая улыбкой закивал Антуан Баринс, добавляя к макету третью рамку с закреплeнном на ней ламбрекеном.
– Знаете, вот у меня одна из частей дома, это аптека. И она выполнена в зелёных и бежевых тонах, а мебель тeмно-коричневая.- Подошла я к макету.
– И вот если в этом варианте цвет
– О! Это я не продумал, - лишь на мгновение задумался ательер.
– Но у меня же ещё есть время?
– Конечно. Видите ли, я только начала приводить дом в порядок. И уборка отнимает у меня массу времени и сил. Так что пока я продвигаюсь очень медленно.
– Не стала обманывать я.
– Не расстраивайтесь, фрау! Запустение, что вас печалит, смоется с грязной водой. А с вашим вкусом ваш дом станет эталоном!
– горячо заверил меня сверкающий улыбкой мужчина.
Ательер со своими замерами тоже обещал прийти сразу после проверки. И только вернувшись в экипаж я поняла, что сама загнала себя в сроки по уборке. Ведь не могла же я показать мастеру Редкинсу и ательеру Баринсу дом в таком состоянии. А ещё я задумалась о том, что успела сегодня побывать и в банке, и в управе, и успела договориться о решении важных для меня вопросов. И за этой всей суетой не заметила, как пролетела большая половина дня и настало время обеда.
Решив, что я вполне заслужила сегодня небольшое баловство, я попросила сорра Вильямса остановиться у небольшой ресторации в начале улицы. Спустившись на дорожку перед входом, я обернулась попрощаться с сорром. И пока прощалась, заметила соскочившего с задника экипажа и быстро убежавшего в кусты чёрного котёнка.
– Фрау желает отобедать или лёгкое чаепитие?
– отвлёк меня тут же появившийся официант.
– Отобедать. И завершить вне всяких сомнений прекрасный обед лёгким чаепитием, - настроение у меня улучшилось настолько, что даже усталость от сегодняшних разъездов исчезла.
– Могу рекомендовать сливочный крем-суп из сморчков, их сезон почти закончен, сегодня последний день, когда они в меню.
– Подал мне меню молодой парень.
– Пряное мясо по-терраскански с овощами сегодня нашему главному повару особенно удалось.
– Отлично, буду благодарна за оба блюда.
– Даже не стала открывать меню я.
– А не подскажете, есть ли у вас среди сладких блюд, что-нибудь шоколадное?
– Насколько шоколадное?
– уточнил официант.
– Что-то совсем шоколадное с шоколадной прослойкой и украшенное шоколадом, - обозначила я требования.
– Имперский торт. Он хоть и носит название нашей столицы, но на самом деле просто гимн шоколаду, - заверил меня официант.
– И нескромный вопрос. Я знаю, у вас можно заказать блюдо с собой. А есть ли у вас рыбные блюда?
– поинтересовалась я.
– Северная уха на сливках и томлeная форель.
– Тут же прозвучало в ответ.
– Я бы забрала и то, и другое.
– Кивнула я.
Расправляясь с действительно необыкновенно вкусными блюдами, я надеялась, что не ошиблась в своих предположениях. Я оплатила счёт, и получив заверения, что мой заказ доставят на домашний адрес в течении часа, отправилась домой.
Я шла, напряжённо вслушиваясь в свои ощущения. И улыбнулась, почувствовав легкий укол той самой, особенной чуйки, что есть у каждого старого чекиста. Просто те, кому не посчастливилось ею обладать, до старости не доживают. Обернувшись, я пристально и внимательно осматривала улицу. Увидев желаемое, я совершенно открыто подошла к чeрному котёнку и присела на корточки.
– Ну, и как долго мы будем делать вид, что не знакомы? Лихо, у тебя совесть есть?
– спросила я у котёнка, переставшему старательно намываться.
Глава 16.
Глава 16.
Лихо одним прыжком оказался у меня на груди. Опeрся задними лапами в мою руку, согнутую в привычном жесте, и вытянулся так что мордочка лежала на моей груди, а лапы почти доставали ключиц. Любимая поза времён кошачьего лиховского детства. Да и в последнем видении мы именно так закончили жизненный путь.
Сейчас я только немного приподняла кошачью морду, чтобы убедиться, что в этой жизни у Лиха оба глаза здоровы.
– Ну, и уже хлеб. Пойдём домой. Он у нас теперь большой, только его ещё и отстоять надо. Ну, и отмыть. Но вдвоём-то мы справимся?
– тихо спрашивала я под почти оглушающее мурлыкание.
Я едва успела вернуться домой и устроить Лихо внеплановую помывку за все мои волнения последних дней. В конце концов, как говорил мой папа, даже самая умная и покладистая женщина имеет право на нЭррвы. Вот эти самые нЭррвы у меня сейчас и решили расшалиться. Лихо тоже видимо переживал, потому что время от времени выгибался, чтобы потереться головой о мою руку.
Стук дверного молотка раздался аккурат в тот момент, когда я опустила завeрнутого в полотенце Лихо на кухонный стул. Посыльный передал мне большие коробки и напомнил, что за возврат посуды мне будет возвращена залоговая стоимость, которая была прибавлена к цене блюда с доставкой на дом. Заверив мальчишку лет двенадцати на вид, что непременно верну, я закрыла дверь и понесла полученные коробки на кухню.
Отщeлкнув боковые карабины, удерживающие крышки плотно закрытыми и не позволяющие пролиться содержимому глубоких фарфоровых мисок, я с удивлением отметила, что порции на вынос двойные. Ту миску, что была с рыбой, я пододвинула к краю стола, коварно улыбаясь. Процесс повторного умывания после только что принятой ванны, только теперь при помощи собственного языка, резко потерял свою значимость. Кошачья голова заинтересованно развернулась в сторону источника рыбного аромата.
– Ну, это дома у тебя был свой столик, на котором ты ел. Здесь пока только так, - махнула я в сторону стола.
– Это конечно не твоя любимая консервированная горбуша. Но наверное сойдёт?
На меня посмотрели с ироничным подозрением. И почти сразу под утробное урчание томлeная в собственном соку форелька начала испаряться в неизвестном направлении, как будто её и не было. Я решила не отставать от Лихо и отдавала должное ухе. Надо сказать, приготовленной очень вкусно. Сидя на чистой кухне и наблюдая за любимым котом, я чувствовала умиротворение.