Три сестры. Анна
Шрифт:
– Охотно поверю на слово завсегдатаю сточных канав и затрапезных борделей, - съязвила в ответ я.
– Зато никаких подозрений! Иди вперёд. Сейчас будем смотреть, что там с твоим боком.
Почему-то в голове всплыли воспоминания конца победной весны. И такой же неожиданный ночной гость... Только этого я наоборот, прятала. Правда с личной выгодой, но это сейчас было залогом личного выживания.
Барона я привела в подсобное помещение аптеки. Здесь он совершенно не стесняясь стянул с себя рубашку и зашипел.
– Меньше бы старался показаться во всей красе, не забыл бы о ране и присохшей к ней ткани, - бросила я через плечо.
– Во всей красе значит?
–
– А ты вроде ничего... Как на счёт небольшого приятного приключения?
– Ничего, судя по всему, у тебя в голове. А я не на ярмарке жеребца выбираю. Приятного после посещений затрапезных борделей ты после себя не оставишь, а вот приключения у тебя и так, вон, с поисковыми собаками ищут.
– Осадила я кавалера.
– А теперь, я обрабатываю и зашиваю рану, ты рассказываешь о проверке, и больше мы друг друга не знаем. И надеюсь, что обойтись без глупостей, ты в состоянии.
– О! Как прикажете, госпожа аптекарша!
– ничуть не растерял своей самоуверенности барон.
– Эй!
Я обернулась посмотреть, что там вызвало столько возмущений у гостя. Барон Соммерс был высоким и широкоплечим блондином, явно не пренебрегающим спортом и физическими нагрузками. Породистое скуластое лицо было бы слишком идеальным, если бы не глаза. Светло-серые у зрачка, они наливались синим к краю радужки и имели чёткий тёмный контур. От этого казалось, что глаза светятся даже немного пугающим синим светом. Барон встал у небольшого камина, при осмотре раны света должно быть достаточно. Но именно этим и загнал себя в ловушку.
На каминной полке стоял на трёх лапах и злобно сощурив глазки Лихо. Четвёртая лапка была почти вплотную протянута к горлу барона. И время от времени из мягкой шерсти выныривали уже сейчас впечатляющие коготки.
– Чего это он?
– спросил барон, стараясь не шевелиться, но с опаской скосив взгляд на Лихо.
– Хвастается. Вон какие коготки красивые, - улыбнулась я подходя.
– Так что без глупостей. В случае чего, я буду рыдать и заверять всех, что покойный барон напал, а меня спасло только чудо в лице маленького брошенного котёнка.
– Лице?
– возмутился барон.
– Да у этого чудесного котёнка бандитская морда отпетого каторжанина!
– Ну и манеры у нынешней аристократии! Заявились в дом, да ещё и оскорбляют хозяев, - ответила я, начиная промывать рану.
– И не шипи, не так уж и больно. А вот Лихо ты пугаешь.
– Он меня тоже, но ему ты замечаний не делаешь!
– процедил сквозь зубы барон.
– Я кстати, Эжен.
Спустя минут двадцать я успела обработать рану, засыпать рассечeную мышцу сращивающим порошком, заодно с удовольствием понаблюдала, как он начинает действовать, и наложить швы. И даже наложила повязку поверх швов, барону предстояло ещё выбираться из города. Поэтому лишняя поддержка не помешает.
На перекус Эжен попросил оставшуюся уху. Я подогрела и налила в тарелку. Бульон для него сейчас оптимальный вариант, да и готовить было некогда. Особенно если учесть, что я не собиралась этого делать. Рубашка барона и ткань, которой я промывала рану, отправились в камин. Я сидела и пила чай, барон работал ложкой, Лихо сидел на окне и умудрялся внимательно всматриваться в темноту за стеклом и слушать всё, что происходило на кухне.
Эжен время от времени поводил плечами, рубашка Томаса Саргенса, чудом сохранившаяся среди вещей Анни, была ему маловата в плечах и плотно обхватывала предплечья.
– Ничего посвободнее нет?
– скривился барон, когда я принесла ему эту рубашку, вторую, явно праздничную и для особых случаев, я решила оставить.
–
– Э, нет. Я и так слишком близко познакомился с данным господином, пропитался, так сказать, его сущностью пока сидел в мешке. Я лучше в этой побуду.
– Тут же передумал барон.
Потом наступило время оплачивать счёт за аптекарские услуги.
– Моя мать была леди, и как ты понимаешь, никаких проверок по рождению не проходила. Вскоре после смерти отца, она упала с лошади. Всегда смирная кобыла вдруг взбесилась.
– Начал Эжен.
– И хотя мама получила отличное образование, это ей не помогло. Главное, забудь всё, что было на твоей первой проверке. Это всё равно, что сравнивать игру мальчишек во дворе и национальные игры. Экзамен на разумность, просто уступка зажиточному сословию. Проверка же это отлично отработанный механизм лишения всего: прав, богатства, имени. Идя туда, ты должна понимать, что к тебе не будет никакого сочувствия, любой твоей неосторожности или неуверенности, не то что ошибки, ждут как падальщики смерти жертвы. Вся проверка проходит на латыни. Вопросы... Дай бумагу. Матери дали примеры, якобы из основного курса естественной математики. Я их тебе напишу, хотя бы чтобы ты видела, что тебя ждёт. Никаких послаблений тоже не жди, вопросы не только из математики. Очень много из естественных наук, истории и законоведения. Сначала, гоняют в разброс. Когда почувствуют слабое место, найдут ту область, где ты слабее всего, вопросы посыпятся именно по ней. Заранее те вопросы, что тебе будут задавать, нигде не вывешивают и не демонстрируют и получается, что у комиссии развязаны руки. И ещё... На проверке присутствуют заинтересованные лица, обязательно старший йерл, и попечительский совет города. В твоём случае это дополнительная опасность. Этот год попечительство возглавляют граф Пемарлей и его дальняя родственница графиня Александра Дорангтон.
– А я получается...
– мгновенно оценила я все перспективы.
– Если эта старая стервозная перечница и ненавидит что-то, то это всё, что связано с любовницей её отца и единокровной сестрой. Тебе нужно напоминать, что после того, как леди Александра по наущению матери устроила прилюдную истерику, требуя чтобы отец немедленно перестал общаться с фрау Маргарет, и что она не выносит запаха духов фрау, которыми пахнет от отца, граф Стефан больше ни разу не удостоил дочь встречей?
– с нескрываемым сочувствием произнёс Эжен.
– А лорд Пемарлей с одной стороны, родственник старой графини, с другой... А ты наверное не следишь за скандалами в светской хронике? Так вот, сына графа недавно, буквально на днях, застукала с любовницей жена, леди Диана. Пытаясь сбежать, любовница столкнула леди с лестницы. Та провела в беспамятстве три дня, а потом, едва придя в себя, вызвала ювенала своего покойного отца, подала на развод и затребовала возврата принадлежащей ей доли. А дела самих Пемарлей не так чтобы хороши, имущество леди Дианы и доход от него были залогом их благополучия.
– Упала с лестницы... И что, ей тоже назначили проверку?
– сердце отчего-то как будто пропустило удар.
– Думаю старый граф готов отдать за это и руку, и ногу, и глаз довеском. Но... Мать леди Дианы четвертая дочь герцога Барливара. Связь с семьёй была разорвана из-за мезальянса, юная леди Лидия в своё время сбежала замуж за графа. Но тут склоки оставят на потом, и боюсь отец и сын Пемарлей просто не доживут до проверки леди Дианы.
– Хмыкнул Эжен.
– Но вот на ком граф сорвёт свою злость, можешь попробовать догадаться. Добровольцы есть?