Три версии
Шрифт:
Придя утром на работу, я позвонил директору Румянцеву и попросил узнать, по какому маршруту уходили школьные “красные следопыты” 29 апреля.
Пожалуй давно я ничего не ждал с таким нетерпением, как ответного звонка директора Румянцева. Наконец он позвонил.
— Их маршрут включал город Горобовск и деревню Колонкино Гребневского района, — сказал директор Румянцев.
— Кто сможет подробно рассказать мне об этом походе?
— Геннадий Корабельников из девятого “А”. Никита Гладышев был командиром отряда, а Корабельников — его заместителем.
—
— Пожалуйста, Дмитрий Васильевич.
Геннадии Корабельников — шепелявящий, вертлявый подросток — смотрит на меня, полуоткрыв рот. Мы сидим с ним я пионерской комнате.
— А вы и вправду из прокуратуры? — изумляется он.
— Да, Гена. Но ты лучше ответь…
— Значит, вы и…
— Геннадий у нас с тобой мало времени!
— Что вы! Это же большая перемена!
— Давай по порядку.
— Давайте, — охотно соглашается он.
— Какова причине похода “красных следопытов”?
— К нам пришло письмо из села Колонкино. Там малышня нашла разрушенную землянку, а в ней скелет человека и вещмешок, в котором среди других вещей находился пожелтевший конверт. Мы с трудом разобрали адрес: “Город Горобовск, улица Морская, дом восемнадцать. Симончук Пелагее Григорьевне”.
— И вы решили поехать по этому адресу?
— Ну естественно! Никита сказал, что ехать нужно и в Колонкино и в Горобовск. У Никиты был нюх на такие поиски. Его даже райком комсомола именными часами наградил. Во, часы! “Слава” на браслете.
— И вы поехали в Горобовск?
— Конечно.
— Когда вы отправились в поход, какое настроение было у Никиты Гладышева?
— Отличное! Это ведь его идея была поехать!
— А когда возвращались из похода, настроение у него было такое же?
— Нет! — воскликнул с удивлением Корабельников. — Верно! Он мрачным был. А вы откуда знаете, а? Во дела.
— Так что же произошло в похода с ним?
— С кем? — не понял Корабельников.
— С Никитой Гладышевым. — Я почувствовал приступ раздражения, вызванного бестолковостью этого шумного подростка.
— С Никитой Гладышевым? — уставился на меня Геннадий. — Не знаю. А что?
— Гена, — терпеливо проговорил я , — по-моему, мы с тобой забрели в какой-то тупик. Я тебя спрашиваю: с Гладышевым что-нибудь произошло в походе, может, какая-нибудь неприятность?
— А я думал, что вы что-нибудь знаете!— искренне удивился подросток. — Наверное, ничего с ним походе не было.
— Послушай, — я крепко-крепко взял себя в руки, — только что ты подтвердил, что после похода Никита помрачнел, верно?
— Правильно! — обрадовался Геннадий. — Вы спрашиваете, когда у него испортилось настроение, я вам отвечаю — после похода. Логично?
— Вполне, — улыбнулся я. — А как Никита вел себя в походе?
— Не знаю… — захлопал он глазами. Потом воскликнул. — А-а! Понял! Я же вам не сказал, что в походе мы с Никитой находились в разных местах.
— То есть?! — вытаращил я глаза. Этот парень меня доконает, ей-богу.
— Так мы же разделились. В Горобовск приехали все вместе, а затем разделились. Я и еще двое наших поехали в Колонкино, чтобы встретиться с малышней, ну, с теми ребятишками, которые землянку отыскали. Двое других из отряда поехали в колхоз “Красный луч” под Горобовском.
— Зачем?
— А там работает и живет Оксана Григорьевна Симончук, сестра Пелагеи Григорьевны. Нам сказали в Горобовске.
— Понятно. Гладышев тоже поехал в “Красный луч”? — догадался я, с трудом пробираясь через его рассказ.
— Вовсе нет! — запротестовал Корабельников. — Никита поехал на автобусе в Трехозерск.
— В Трехозерск? — переспросил я, мгновенно припомнив, что в списке, переданном мне инспектором Самсоновым, значится некий Орешный С.М., проживающий в Трехозерске. По рецепту, выписанному Орешному, в одной из горобовских аптек были проданы интересующие нас очки с диоптрия плюс девять. — Зачем Никита Гладышев поехал туда?
— Ну как же! — состроил гримасу Корабельников. — Там ведь жила Пелагея Григорьевна Симончук.
— Погоди, погоди! — Я поднял руку. — Я уже запутался. Она же проживала в Горобовске?
— Верно, — кивнул Геннадий. — Проживала. Когда-то. Но, как нам сказали ее бывшие соседи, потом она переехала вместе с дочерью в Трехозерск, где дочь работала на мебельной фабрике. Вот мы и решили, что Никита там с ней и встретится.
— Ясно. И на этом ваш маршрут разошелся?
— Почему же? На следующий день, к вечеру, Никита вернулся в Горобовск и сообщил, что Пелагея Григорьевна Симончук умерла, а дочь ее живет на Алтае. Его сведения совпали с нашими. Нам то же самое сказала Оксана Григорьевна.
— Вам удалось узнать, кто был тот человек, останки которого нашли в землянке?
— Да. Это был сын Пелагеи Григорьевны — Алексей Митрофанович Симончук. Наверное, он был тяжело ранен и не мог уйти. Видно, он отстреливался до последнего патрона. Мы в землянке нашли много стреляных гильз. Ну, договорились с местными ребятами, что они поставят пока временный — деревянный — памятник, а на будущий год мы привезем из города мраморную плиту с выбитыми на ней фамилией, именем и отчеством погибшего.
— Скажи, Геннадий, когда Гладышев вернулся в Горобовск, в аптеку он не заходил?
— Я не видел… Не знаю… Вообще-то он из Трехозерска злой приехал, это точно. Может переживал, что не нашел ни матери, ни сестры Симончука.
— Может быть, Гена, все может быть, — ответил я, думая о том, что вряд ли Никита Гладышев мог купить очки в Горобовске в тот день, когда вернулся из Трехозерска, ибо было воскресенье, а затем наступили майские праздники. Следовательно, ему необходимо было побывать в Горобовске еще раз!..