Три версты с гаком

Козлов Вильям Федорович

— Не забудь штаны надеть, — смеется Алексей. —Тут все-таки дамы.

Таня сидит на кровати, закутавшись до подбородка в клетчатое одеяло. Глаза блестят.

— Понимаешь, приятель-художник приехал... — бормо­чет Артем, торопливо одеваясь. — Из Ленинграда.

— Из Ленинграда... — как эхо повторяет Таня. Слышно, как за тонкой дощатой перегородкой разгова­ривают гости, двигают стулья.

— Девочки, не знаю, как вы, а я чертовски голоден... Тащите все на стол. Закуска в зеленой сумке, — распоря­жается

Алексей. — А коньяк... Где же коньяк? Уж не раз­бился ли? По такой дорожке, что мы ехали, в ад грешни­ков возят…

— Коньяк в рюкзаке, где фотоаппарат, — говорит незнакомая Артему девушка.

— Старик! — орет из другой комнаты Алексей. — За то, что я привез сюда твою Нину, с тебя причитается... Кстати, это ее была идея — нагрянуть к тебе... Твое Смехалкино даже при свете фар понравилось ей... Хочешь, насовсем ее здесь оставлю... Как, Нина, согласна? Слы­шишь, она согласна!

— Вот трепач! — негромко говорит Артем. — Навер­ное, тяпнул где-нибудь по дороге...

— Ну, что ты там целый час копаешься? Можешь фрак не надевать. Тут все свои... Да выходи же ты, чер­тов отшельник, дай хоть взглянуть на твою бородатую рожу!

— Артем, ты нарочно от нас спрятался? — спраши­вает Нина.

— Она мне за дорогу всю плешь проела — все волно­валась, что ты куда-нибудь отсюда удрал... — говорит Алексей. — Везет же некоторым — их любят...

— Бедненький... Тебя никто не любит! — кокетливо замечает незнакомая девушка.

— Ты меня не любишь, не жалеешь... Разве я немного некрасив?.. — с выражением декламирует Алексей.

— Одевайся, — негромко говорит Артем.

Таня молча смотрит на него. Глаза у нее какие-то от­решенные, далекие.

— Иди к ним, — говорит она.

— А что же ты? Сидеть тут будешь? — Иди, говорю... Тебя ведь ждут.

Артем не успевает ответить: распахивается дверь, и на пороге появляется Нина. Она в коротком вязаном платье, белых чулках и высоких сапожках. От электриче­ской лампочки на золотистых волосах ее вспыхивает мяг­кий блеск.

— Я очень соскучилась по тебе, Артем... — с порога говорит она и умолкает на полуслове, увидев на кровати Таню, закутанную в одеяло. Секунду они смотрят друг другу в глаза: удивление и растерянность в светло-серых глазах и пристальное внимание в больших черных. Пер­вой отводит взгляд Нина. Изумление на ее лице сменяется вежливой улыбкой.

— Добрый вечер, девушка, — говорит она. — Извините, я ворвалась к вам... Артем, ты мог бы и предупредить нас, что у тебя... гостья?

Взгляд ее задерживается на Таниной одежде, пове­шенной на спинке стула.

— Точнее — не гостья, а обнаженная Маха... — с хо­лодной улыбкой добавляет она.

— А вы напоминаете Юдифь, — говорит Таня. — Для полноты картины вам лишь не хватает меча и головы не­счастного Олоферна...

— Я в

этой ситуации, судя по всему, и должен быть головой Олоферна? — попытался разрядить напряженную обстановку Артем.

Но девушки не удостаивают его даже взглядом.

— Выйдите, пожалуйста, из комнаты, — ледяным то­ном говорит Таня. — Я должна одеться.

Нина поворачивается и выходит.

— Ты тоже уйди, — после некоторого молчания гово­рит Таня.

— Позволь мне сначала привести себя в порядок...— говорит Артем. — Одевайся, я сейчас тебя познакомлю...

— Выключи свет, я не хочу одеваться при свете. Она смотрит на него не мигая. Черноволосая голова немного наклонена набок, рука у самого подбородка сжи­мает одеяло.

— Это мои друзья, — говорит Артем виноватым то­ном и оттого, что оправдывается, сам на себя начинает злиться. — Я тебе рассказывал об Алексее... Ну, а Нина...

— Я тебя просила выключить свет.

— Хорошо, хорошо...

Он завязывает шнурок ботинка и выключает свет. Та­ня молча одевается.

— Нина... — приглушенно произносит в темноте Ар­тем. — Короче говоря, мы с Ниной...

— Я тебя ни о чем не спрашиваю, — перебива­ет она.

— В общем, одевайся и выходи... Мы ждем тебя.

— Ты не видел мои туфли?

— Я сейчас свет включу...

— Не надо, — говорит она. — Иди к ним.

В столовой уже накрыли стол, на тарелках рыбные и мясные консервы, ветчина, колбаса и в центре бутылка коньяка. Даже высокие зеленые рюмки были выставлены. Стройная крашеная блондинка с темными влажными гла­зами хлопотала у стола. Нина, зябко приподняв плечи, стояла у раскрытой форточки и курила. Когда вошел Артем, она повернулась и как ни в чем не бывало улыбну­лась:

— Ты уж извини, что без телеграммы...

— Знаешь, старик, — сказал Алексей, наливая коньяк в старинные рюмки, — мы взяли да и махнули в Суздаль... Какие там рестораны! А церкви, часовни! Я еле уговорил девочек назад ехать. Ходили как зачарованные... Ну вот, а на обратном пути завернули к тебе. Знал бы, что такая дорога — ни за что не свернул бы с шоссе!

— Леша ругался, как сапожник, — улыбнулась краше­ная блондинка.

— Познакомься, — спохватился Алексей. — Ира... Чует мое ретивое, что я на ней женюсь...

— За тебя еще замуж никто не пойдет!

— Слыхал, Артем? — балагурил Алексей. — Уж если мы с тобой, старина, не женихи, то, я скажу вам, вы, де­вочки, зарылись... Верно, старик?

— Верно, — машинально повторил Артем, прислуши­ваясь, что там происходит за стеной.

— Вы тоже такой же самоуверенный, как и ваш друг? — спросила Ирина, с любопытством глядя на него.

— О чем вы? — смутился Артем. — Я думал про доро­гу... Эти три версты с гаком — стихийное бедствие для поселка...