Три выстрела
Шрифт:
На шум вышел князь Меликов, по-домашнему одетый в шелковый халат, - хозяин апартаментов, - и встал, как вкопанный, глядя на револьвер.
– Меня преследуют, помогите мне.
– Уходите, немедленно уходите, - потребовал князь.
– Пальто можете забрать.
Молодой человек собрался с духом, выдохнул и пошел вниз по лестнице.
– Он наверх побежал, - хладнокровно сказал убийца преследователям, которые только вылезали из лимузина.
Те на мгновение опешили.
–
Убийцу окружили, скинули пальто, из кармана кожанки вытащили "Кольт".
– Ага, порохом воняет!
– воскликнул солдат, который на Дворцовой охранял Бог весть что, и забрал револьвер себе.
Юношу со связанными за спиной руками посадили в автомобиль и отвезли назад в черезвычайку. Его, с выкрученными руками, протащили через холл, с пола которого еще не успели стереть кровь, и где на окне лежала забытая фуражка. Только повели не наверх, куда собирался убитый, а вниз, в подвал, где были несколько наспех сооруженных камер.
Преследователи, которые не сели обратно в машину, с руганью поделили между собой пальто и велосипед прямо возле открытой парадной.
В кабинет, на двери которого висела картонка "Урицкий М. С.", вошли двое в черных кожаных куртках. Подошли к столу, на котором лежала неподписанная бумага.
– Ос-во-бо-дить сле-ду-ю-щих за-ло-ж-ни-ков, - по слогам прочитал один из чекистов и покачал головой.
– Даже на коллегию решил Моисей не выносить. Что же, теперь сдадим бумажку в архив. Не суждено, так не суждено.
Уже через несколько часов в центре Петрограда лестницы загрохотали под тяжелыми солдатскими сапогами. Колотили в двери ногами, выволакивали из квартир взятых в заложники "представителей враждебных классов", не позволяя брать с собой даже самого необходимого. И всю ночь в Петропавловской крепости раздавались залпы из трехлинеек.
Девушка, внешне чем-то похожая на убийцу председателя Петроградской ЧК, ничего о происходящем в городе на Неве не знала. Она примерно до двух часов дня бродила по Красной столице, наконец, встретила человека, одетого в потертое драповое пальто.
– Здравствуй, Дора. Сегодня великий день. Сегодня - твой день.
Девушка вдруг задрожала, будто лист и уткнулась подслеповатыми глазами в землю.
– Дора, тебе страшно?
– Нет. Просто не хочу возвращаться. В неволе так мерзко. Тому, кто не прошел тюрем, трудно понять нас, каторжан.
Мужчина внимательно оглядел Дору. Его с монгольским разрезом глаза смотрели ласково и грустно. Он погладил девушку по ее шелковистым, черным волосам и нежно, очень нежно поцеловал в лоб.
– Я знаю, каково это. Ведь я тоже сидел в тюрьме и ожидал отправки в Петропавловскую крепость, откуда мне один путь заказали - на эшафот. Но
– Как ненадолго?
Мужчина протянул девушке сверток.
– Здесь браунинг, аккуратно положи его в сумочку, но, ни в коем, ни в коем случае не разворачивай и не трогай.
– Не понимаю.
– К шести вечера пойдешь на Серпуховскую улицу. На заводе Михельсона намечен митинг, выступит предатель революции. Его убьют.
– Убьют? Я?
– Нет, Дора. Другие. Но ты должна попасть в руки большевиков. Пока пройдет разбирательство, наши товарищи покинут Москву.
Девушка какое-то время шла молча, нахмурившись. Лоб перерезала глубокая морщина. Наконец, она отрицательно покачала головой:
– Нет. Стрелять должна я. Меня все одно казнят, так зачем подвергать риску других?
– Нет. Ты же плохо видишь, а на пистолете нет твоих отпечатков пальцев. Но выстрелов прозвучит три, и в Браунинге недостает именно трех пуль.
– Я могу кинуть бомбу. Это гарантирует успех.
Мужчина взял девушку под руку, зашептал почти в самое ухо:
– Нет, Дора, нет. Погибнут случайные люди, а нам это ни к чему. Но если ты, Дора, сомневаешься, если боишься, то скажи сразу. Сегодня особый день, сегодня мы можем покончить с узурпаторами навсегда. Мы не можем упустить такой возможности. Никак не можем.
– Я согласна. Вы же знаете, что я согласна, что на меня можно положиться.
– Дора, - мужчина смотрел на девушку восхищенно.
– Вы прекрасны.
– Спасибо. Я сделаю все так, как Вы мне сказали.
– Я верю. Только пальто купи и поешь. Вечером похолодает.
Мужчина вложил в руку Доре ассигнации и скрылся.
"Москва. Кремль. Председателю ВЧК. В 11.50 убит председатель ПЧК Урицкий М. С. Проводим следствие. Ждем указаний".
– Товарища Петерса.
Заместитель, а еще восемь дней назад исполняющий обязанности Председателя Всероссийской чрезвычайки явился к Дзержинскому незамедлительно, словно ждал рядом с дверью.
– Уже знаешь?
– мрачно вопросил глава ВЧК.
– Да.
– Что же. Я выезжаю прямо сейчас. Ты тем временем распорядись по поводу отдельного состава. Чтобы к моему прибытию был готов.
– Разрешите выполнять, товарищ Дзржинский?
– нараспев, с легким латышским акцентом спросил Петерс.
– Да. И, вот еще. Отмени все митинги на сегодня.
Петерс кивнул и ушел в свой кабинет.
В гараже Гиль, - бывший офицер, ныне личный водитель Ленина, - отлаживал мотор. Глава ВЧК было хотел переговорить с ним, но его собственное авто, рыча двигателем, уже выкатывалось во двор.