Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография
Шрифт:
Опасаясь того, что применение чрезвычайных мер, как длительной системы, неизбежно затрагивает и значительные слои середнячества, мы на прошлом (апрель 1929 г.) Пленуме ЦК были против их применения. Именно в этом заключалось наше разногласие с большинством ЦК и ПБ.
…Несомненно, что применение чрезвычайных мер, обеспечившее в течение короткого срока пролетарскому государству хлебный фонд, вызвало местами рост недовольства в слоях середнячества, толкнуло эту часть середнячества в сторону зверски сопротивляющегося кулака. Несомненно также, что применение чрезвычайных мер отразилось на некотором недовыполнении плана по с/х.
В. В. Куйбышев, И. В. Сталин, А. И. Рыков, А. И. Микоян, М. И. Калинин, В. М. Молотов, Г. К. Орджоникидзе, Е. Ярославский, К. Е. Ворошилов,
…Мы… не можем не заявить, что система взглядов, развиваемая в газетах и журналах, как система, якобы разделяемая нами, ничего общего с нашими действительными взглядами не имеет. Неправдой является утверждение, что мы против пятилетки. Неправдой является утверждение о том, что мы против взятых темпов индустриализации. Неправдой является утверждение, что мы против теперешних темпов коллективизации. Неправдой является утверждение, будто мы против строительства совхозов и взятых темпов этого строительства. Неправдой является утверждение, что мы против непримиримой борьбы с кулаком.
Мы решительно за индустриализацию и взятые темпы, за строительство колхозов и совхозов и намеченные темпы. Мы за беспощадную борьбу с кулачеством. Мы за опору на бедноту, всемерную ее организацию против кулачества, за прочный союз с середняком. Мы были против чрезвычайных мер „как длительного курса“.
…Мы не хотим, чтобы этот документ был только документом формальной лояльности. Мы всегда боролись против создания фракций и группировок, и ни фракцией, ни оппозицией не были и не будем.
Мы всегда отстаивали то, что мы считали верным и полезным для партии и только внутри партийных органов, членами которых мы состояли. Так же делаем мы и сейчас, выступая с настоящим заявлением» [149] .
Внутренне они не были согласны с этой отповедью — и это не понимали только наивные. Но публичное раскаяние состоялось. Бухарина после этого вывели из состава Политбюро. Вскоре место в Политбюро потерял и Томский, уже несколько месяцев не возглавлявший профсоюзы. Высокое положение в партии и Совнаркоме сохранил только Рыков.
149
Документы свидетельствуют. М., 1989, с. 274–283.
Тем временем в народе даже в 1930 году, после всех истребительных дискуссий с правыми, поколебалась, но не исчезла вера в единство генерального секретаря и председателя Совнаркома. Тем более что Рыков оставался на посту — и слишком долго, по послереволюционным меркам, они правили вместе. Слухами земля полнилась: «Кто нами правит — неясно. То говорят о союзе Сталина с Рыковым, то о каком-то „посрамлении“ Молотова, то о сумерках Сталина, о том, что будто его не то били, не то ранили на заседании секретариата» [150] — это запись из дневника историка Ивана Шитца, который неприязненно относился к революции, но остался на родине и в то время работал редактором Большой советской энциклопедии. Его дневник полон жалоб на материальные трудности, к политике правительства он относился скептически, но слухи транслировал с аналитическим отбором — как профессиональный историк. Нужно заметить, что Шитц относился к той части интеллигенции, для которой Рыков был таким же радикалом, как и все большевики. Он не восхищался НЭПом, кроме того, считал председателя Совнаркома одним из тех, кто НЭП свернул — ради новых авантюр, которые, как считал историк, чреваты только новым голодом и закручиванием гаек. В детали партийной дискуссии Шитц в 1930 году не вдавался — и, по-видимому, не он один.
150
Шитц И. И. Дневник «Великого перелома» (март 1928–август 1931). https://biography.wikireading.ru/hpaGeKYCDV
6. «Путается в ногах»
Правую оппозицию, как водится, добили после раскаяния. Это произошло в июле 1930 года, на XVI партийном съезде. Накануне съезда ходили слухи, что Рыков со товарищи готовят «дворцовый переворот» против Сталина, но на фракционных собраниях лидеры оппозиции (бывшие?) отказались от такого разворота. И все-таки во многих партийных организациях накануне съезда шли дискуссии, которые показывали, что потенциальных сторонников у правых немало. А на съезде обсуждение политической программы в значительной степени ограничилось избиением уклонистов. Открыл съезд Михаил Калинин, сразу напомнивший о правоте «лозунга, впервые выдвинутого т. Сталиным о сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса» [151] .
151
ХVI
Потом зачитывались приветствия от пролетарских районов и колхозов, выстроенные по одинаковому шаблону: восторг и энтузиазм от размаха социалистических преобразований, призыв покарать сторонников правыхкак отступников, готовность выполнить пятилетку в четыре года. Непременно звучали и здравицы в честь Сталина, сразу определившие дух съезда, непохожего на предыдущие партийные форумы, слишком помпезного по духу.
Прямые нападки на Рыкова начались с выступления секретаря Челябинского окружного комитета ВКП(б) Алексея Финковского. Он обвинил председателя Совнаркома в великой крамоле — в отстаивании «правого курса» в его выступлении на X Уральской областной партийной конференции в июне 1930 года. Первый секретарь Нижне-Волжского крайкома Шеболдаев во вполне яростной речи потребовал удаления «правых» как «непосредственной агентуры кулачества в нашей партии» из состава ЦК. Свою речь он завершил энергичными словами: «покончить и добить» [152] .
152
Там же, с. 249.
Лучший оратор сталинской группы — Сергей Киров — требовал, чтобы они признали свою платформу «кулацкой программой», ведущей к гибели социалистического строительства, и заявлял, что «каждый лишний процент темпа в нашей индустриализации, каждый лишний колхоз — все это было достигнуто не только в борьбе с кулаком и прочими контрреволюционными элементами в нашей стране, это было достигнуто в борьбе против тт. Бухарина, Рыкова, Томского и Угланова» [153] . Не менее хлестко выступал против правых Рудзутак. Бухарин на съезде отсутствовал, болел.
153
Там же, с. 159.
Нарком внешней и внутренней торговли Микоян — как практик — критиковал Рыкова так обстоятельно, что в нем уже видели будущего главу правительства. «Виднейшие члены ЦК, в прошлом — лидеры нашей партии», по словам наркома, превратились в «глашатаев интересов чуждых классов» — это был явный удар по правым. Он бил по правительству, в котором сам работал, за халатность: «Наша страна, будучи нищей, является самой расточительной в силу своей отсталости» [154] .
Наконец, после такой «артподготовки», 29 июня слово предоставили Томскому, а затем и Рыкову. Каялись оба. Томский обстоятельно разъяснил: «Мы („правые“) были неправы в том, что, начиная с июльского Пленума ЦК 1928 г., считали, что трудности хлебозаготовок можно смягчить путем уступок среднему крестьянству, сохраняя и развивая товарные отношения с деревней. Партия приняла иные решения, и мы целиком и полностью подчиняемся им. Мы недооценивали возможности ускоренной индустриализации, ее роли в социалистическом переустройстве страны — и вновь признаем свои ошибки» [155] .
154
Там же, с. 456.
155
Там же, с. 262.
Рыков повторил аргументы Томского, а упреки Финковского парировал тем, что тогда, на Урале, он, Рыков, не раз цитировал Сталина… Аудитория сразу встретила его не слишком доброжелательно, с колкими возгласами.
Потом Рыков говорил об экономике, отчитывался, но в ответ слышал свист. Он каялся, признал роковую ошибочность своих взглядов в 1928–1929 годах и обещал, что обязуется «сделать все, что найдет необходимым съезд, для того, чтобы последствия этих ошибок как можно скорее изжить». Провожали его с трибуны безо всякого почтения. Во время речей Рыкова, Томского, Угланова не прекращались презрительные реплики. Впрочем, отсутствовавшего Бухарина критиковали чаще и жестче, а видимость уважения к главе правительства все-таки сохранялась. Это сказывалось в некоторых выступлениях. Так, первый секретарь Уралобкома И. Д. Кабаков упрекнул Рыкова в недооценке классовой борьбы, но заметил, что «За время от Уральской конференции до ХVI съезда он (Рыков — прим. А. З.) резко изменился в лучшую сторону» [156] . Окончательной победы над правыми съезд не принес: эту задачу сталинская группа отложила на потом. В составе ЦК, избранного делегатами съезда, остались Бухарин, Рыков, Томский. Скорее всего, всеобщая сплоченность вокруг фигуры Сталина была во многом внешней, даже притворной.
156
Там же, с. 294–295.