Три
Шрифт:
Завтра Три отправят нас сражаться. Я не знала, чего ожидать, но знала, что мы сыграем свою роль до конца. И будем надеяться, что это будет значить больше, чем эти украденные мгновения.
Чейз сидел рядом со мной на куче соломы, и я не могла сдержать улыбку при виде налипшего на него сена. Чувствуя себя немного неловко, я наклонилась вперед и тряхнула волосами, зная, что, скорее всего, они выглядят как птичье гнездо. Чейз поймал сухую травинку и, когда я села, водрузил ее обратно мне на голову.
– Что ты делаешь? – захихикала я. Когда я вытащила эту травинку, он вставил мне в волосы другую.
– Мне нравится.
Еще одна травинка.
– Вот, – сказал он, будто закончив шедевр. Я решила двинут ему в бок, но его улыбка смягчилась. – Ты самая хорошенькая.
Я сглотнула, почувствовав, как покраснели щеки, а внутри разом проснулись все эмоции: любовь, и страх, и потребность, и даже грусть, потому что хоть это и было началом чего-то нового, но также было окончанием чего-то.
Под нами всхрапнула и ударила копытом одна из лошадей, и я взглянула вниз, заметив выпавшую из кармана записку. Я подняла ее.
– Извини за это, – сказал Чейз. – Здесь не слишком большой выбор бумаги для записок.
Я кивнула, вспомнив коробки со Статутом в северном крыле и женщину за компьютером, которая сказала мне, что они угнали грузовики доставки по дороге из типографии.
– Очень умно, – заметила я, развернув записку и уставившись на слова, которые привели меня сюда: «конюшня» и «сегодня ночью». Не посчитает ли он меня глупой, если я ее сохраню?
Я снова перевернула листок, собираясь его сложить, но остановилась, увидев, что слова, написанные на другой стороне, проступили через напечатанный шрифт, когда бумага намокла.
Я вспомнила о Статуте, который прикрепили к нашей двери во время ареста. Который был на каждой двери в городах, что мы миновали по дороге сюда. Который был повсюду в Ноксвилле и Луисвилле и во всех городах страны.
Я вспомнила о маме и ее журналах – и об изменнических статьях внутри.
Вспомнила слова Девитта о том, что люди спят. Нам нужен способ их разбудить.
– Что, если бы Три не пришлось сражаться с МН в одиночку? – спросила я.
Чейз поднял брови:
– Что ты хочешь сказать?
– Что, если мы сможем заставить людей присоединиться к нам?
«Когда правительство разрушает страну, люди имеют право его сменить или распустить и установить новое правительство», – прозвучали у меня в голове слова Джесса.
– Тогда мы получим революцию, – сказал Чейз.
Я встала, крепко зажав в кулаке записку.
– Идем. Нам надо найти Девитта.
Глава 13
На складе было тихо. Так неестественно тихо, что казалось, будто что-то может наброситься на тебя из каждой тени, которыми наполняли коридор трепещущие огни факелов. Мы без проблем миновали первых двух охранников северного крыла, но дойдя до двери в комнату связи, лицом к лицу столкнулись с Роклином. Он опирался спиной на закрытую дверь, скрестив руки на узкой груди.
– И почему я не удивлен, что вы явились сюда? – спросил он.
– Удивительно, – ответила я. – Я собиралась спросить то же самое.
Я передразнила его позу, потому что устала от подозрительности.
– Похоже, великие умы мыслят одинаково, – сказал Чейз. – Нам надо поговорить с Девиттом.
Я постаралась вежливо улыбнуться, но взглянула на Чейза и заметила в его волосах соломинку. Я запустила пальцы в свои волосы, надеясь, что он повторит за мной, но Чейз только удивленно на меня посмотрел. Зато Роклин не упустил мое движение и сказал:
– Поздновато чистить стойла.
Я вытащила травинку из волос Чейза.
– Девитт. Не мог бы ты сказать ему о том, что мы пришли? Пожалуйста.
– А почему ты думаешь, что он здесь?
Дверь открылась внутрь, и Роклин чуть не упал спиной назад, но в последний момент ухватился за косяк.
– Потому что я здесь. В чем дело?
Из-за спины Роклина показался Девитт. В комнате было темно, только один фонарь стоял на столе рядом с радиоприемниками, и из-за его тусклого желтого света лицо доктора казалось изможденным, а шрамы на щеках глубже.
Больше в комнате никого не было.
– Я... э-э...
Кажется, он нам не обрадовался. До этого момента я не думала о том, что Девитт может и отказаться меня выслушать.
– Извините, что прервали вас, доктор, – сказал Роклин.
– Что вы здесь делаете? – резко спросил Девитт, выходя в коридор. На его шее напряглись мышцы. Мой взгляд упал на фотографию, прислоненную к фонарю. Я видела ее, когда впервые пришла сюда, – профиль смеющейся девушки со светло-каштановыми волосами.
Девитт вернулся в комнату, схватил фотографию и сунул ее в карман. Потом он взял фонарь и, пройдя между нами, пошел в сторону главного холла.
– Подождите, – сказала я, догоняя его. – Нам надо поговорить.
– Я занят, – рявкнул Девитт и сердито глянул поверх моей головы на Чейза. – Мне все равно, кто вы.
В моей груди поселилось тяжелое чувство: должно быть, он услышал по радио что-то, что его так расстроило. Уничтожен еще один пост. Пострадало еще больше наших людей. Но если это так, то в комнату вызвали бы остальных техников.