Трибуле
Шрифт:
И как раз в этот момент стражники их кордегардии преградили им путь, тотчас появился и Жиль Ле Маю, вопрошая, что произошло. Именно тогда Лантене крикнул:
– Ко мне, Манфред!
Манфред находился на улице с двумя десятками отчаянных сорвиголов.
Услышав призыв Лантене, он, в свою очередь, крикнул:
– Ко мне, арго!
И он бросился со шпагой в руке к дверям тюрьмы. Бандиты последовали за ним.
Лантене и Доле кинулись на живой барьер алебардщиков, и в вестибюле началась жестокая схватка. Бандиты бросались в сражение, как демоны, и
– Вперед! – кричал Манфред, нанося удар сержанту стражников.
Лантене стремительно рванулся вперед, и в этот момент улица ожила. Послышался короткий приказ главного прево; откуда-то появились конные аркебузиры, они выстроились шеренгой перед входом в тюрьму и приготовили свое оружие к бою.
Лантене, увлекая за собой Доле, бросился в проход, образовавшийся в цепочке стражников.
– Спасены! – прохрипел он.
Но в то же самое мгновение его настиг сильный удар, сразу же за тем – другой. Лантене находился уже за шеренгой стражников, среди людей Манфреда, тогда как Доле, которого успел схватить Жиль Ле Маю, оставался внутри тюрьмы. Пять-шесть стражей тут же окружили печатника, остальные же развернулись для отражения бандитской атаки.
– Горе! Горе нам! – прохрипел Лантене.
Он хотел броситься назад, на алебардщиков.
Манфред обхватил его руками.
– Если останемся свободными, мы сможем больше сделать для спасения Доле, – быстро сказал он и сейчас же крикнул: – Отступать!
Как бы в ответ на его слова, прогремел залп. Это выстрелили аркебузиры.
Послышался голос Монклара, отдававшего приказ уничтожить аркебузы.
– Вперед! – опять закричал Манфред, поворачиваясь лицом к улице.
Он посмотрел вокруг себя: в живых оставалось не более дюжины бандитов. Лантене словно пребывал во сне. Мгновение спустя он оказался на улице.
– Целься! – скомандовал Монклар.
Положение бандитов стало безнадежным.
Сбившись в плотную группу, аркебузиры держали на мушке маленькую кучку пытавшихся прорваться через дверь
В этот момент, продолжавшийся всего несколько секунд, Манфред видел, как все они вот-вот погибнут…Он бросил вокруг себя бешеный взгляд загнанного вепря и заметил Монклара, уже поднимавшего руку, чтобы подать команду открыть огонь. Одним прыжком он бросился на главного прево. Бандиты, алебардщики, стражники прилипшие к окнам горожане увидели великолепное зрелище. Манфред запрыгнул на круп лошади Монклара и приставил кинжал к горлу полицейского.
– Если хоть кто-то выстрелит, – прогремел голос Манфреда, – я прирежу главного прево, как собаку!
– Огонь! – скомандовал невозмутимо Монклар.
– Бросьте оружие! – повторил Манфред, приставляя кончик кинжала к горлу изумленного Монклара.
Аркебузиры отставили свои ружья.
Бандиты, увлекая с собой против его воли Лантене, бросились сломя голову к Сене. Тогда Манфред спрыгнул с лошади и в свою очередь пустился бежать.
– Стреляйте! Стреляйте же! – неистовствовал Монклар.
На этот раз аркебузиры выстрелили. Манфред услышал, как пули свистели вокруг него, ударялись о каменные стены домов и сплющивались. Секундой позже он повернул за угол дома и исчез в извилистой улочке. Монклар в течение всей этой передряги даже не вздрогнул.
Жиль ле Маю устремился к нему.
– Ах, монсеньер, какое происшествие!
– Где узник? – спросил Монклар.
– В камере! – торжествующим голосом ответил ле Маю. – Я подоспел вовремя и, рискуя собственной жизнью, успел схватить его.
– Это хорошо!.. Надо заковать его в кандалы…
После чего главный прево обратился к аркебузирам.
– Месье, сказал он офицеру, командовавшему аркебузирами, – почему вы не открыли огонь?
– Я спасал вашу жизнь, монсеньер, – ответил офицер.
– Вы сунули нос не в свое дело. Отдайте вашу шпагу вашему лейтенанту.
Офицер отстегнул шпагу и передал ее своему подчиненному. По знаку главного прево четыре аркебузира окружили офицера.
– Уведите бунтовщика! – холодно приказал Монклар.
– Куда, монсеньер? – спросил лейтенант?
– В Бастилию!
– Спасибо, монсеньер! – крикнул офицер. – Я получил хороший урок и в следующий раз позволю вас убить.
Монклар не удостоил арестованного ответом, спешился и вошел в Консьержери.
– Как это случилось? – спросил он у ле Маю. – Только коротко!
Начальник тюрьмы рассказал, как накануне вечером к нему приходил преподобный отец Лойола и показал пропуск, подписанный собственноручно королем. Господин Лойола вернулся и приказал отвести его в камеру Доле. Правоверный тюремщик еще не понимал, что под капуцинской сутаной скрывается вовсе не монах, а совсем другая личность.
Монклар пожал плечами.
– Отведите меня к узнику, – наконец сказал он.
Доле снова затолкнули в каменный мешок, где он уже был. Во всяком случае, эта камера находилась на первом этаже и была сухой. Здесь узнику причиняли страдания только кандалы, сжимавшие его запястья и лодыжки. Это все-таки было некоторым облегчением, чем он был обязан смятению месье ле Маю, который в первый момент ни о чем другом не мечтал, кроме как о том, чтобы замкнуть узника в ближайшей камере.
– Вы хотели спастись? – спросил заключенного главный прево, войдя в камеру. – Это означает, что вы чувствуете себя виновным?
Все полицейские начальники, судьи, следователи во все времена отличались основательной логикой. Не давая Доле времени ответить, Монклар продолжал:
– Во всяком случае, у вас есть оправдание. Вас увел за собой этот человек…
– Ошибаетесь: это я его увел, – сказал Доле. – Он пришел лишь для того, чтобы отдать дружеский долг.
– Это не делает его менее виновным. Он заслуживает петли.
Этьен Доле посмотрел на главного прево, задавая себе немой вопрос: «Какова цель этого разговора?»