Тридцать дней
Шрифт:
Я лежала, распластанная, раздавленная, словно лишенная всех костей разом, и не могла забыться даже на минуту. И единственное, на что мне хватило сил — это доползти до крысиного тельца, прижать его к своей груди и, подтянув колени к груди, так замереть, тихо поскуливая от ожогов и своего горя.
Закрыла глаза, и перед внутренним взором вновь появилось изможденное лицо воздушника. Я всё еще толком не вспомнила, но те чувства, которые всколыхнулись при воспоминании, теперь жгли меня не хуже огня Вечного.
— Прости меня,
А затем образ воздушника сменил другой мужчина, тоже светловолосый, но с синими глазами-озерами. Я будто заново увидела его в путах, и мне показалось, что с ним я начала с того, чем закончила с Торном. Вспомнила всё, через что протащила гордого воина, заставляя скрежетать зубами, порой плакать, как дитя, опуская его на самое дно его страхов. Новый стон сорвался с искусанных губ. Жгучий стыд затопил меня в одно мгновение, к нему присоединились сожаление, досада и тоска, потому что… потому что я действительно ни с кем и никогда не возилась так, как с этим мужчиной. Шла к нему раз за разом, как одержимая, терзая, уничтожая и заставляя продолжать жить. Не отпускала, не желала расставаться потому, что…
— Скай, — прошептала я. — Ска-ай.
— Я здесь, Игнис, — услышала я и зажмурилась, испугавшись, что начала бредить. — Тьма…
Я вывернулась, скривилась от боли в потревоженном теле и неверяще уставилась на мрачного водника, рассматривавшего меня.
— Животное, — глухо произнес Скай. После кашлянул, прочищая горло, и наклонился ко мне, отчеканив: — Мы уходим. — Вдруг замер, так и не дотронувшись до меня, и негромко спросил: — Ты хочешь уйти отсюда?
Протянула к нему руки с трупиком Искры и скривилась от новой порции слез:
— Он убил Искру. Он…
— Готова?
— Да, — шепнула я. — Я готова.
И мир исчез, растворился в потоке прохладной воды, дарующей успокоение израненному телу. Сознание помчалось по течению, увлекаемое Скайреном Аквеем, более не сопротивляясь и не сожалея о дурмане пустых лет, прожитых рядом с Вайторисом. Теперь я готова была не только покинуть его, но и больше не отталкивать от себя воспоминания, рвущиеся из глубин моего существа. Чтобы не открылось мне, я готова была это принять.
Глава 9. Дни десятый и одиннадцатый
«Земля — колыбель всего сущего. Воздух, вода, огонь — все они могут создавать формы, но одеть ее в плоть, наделить красками, определить условия существования может только земля. Однако без иных составляющих не будет жизни. Лишь воссоединив все стихии, возможно добиться результата, который будет развиваться и совершенствоваться. Но и союз любой из стихий с землей может создать невероятную, по своей сути, форму жизни. Например… Ирис? Ты уснула? Маленькая хитрюга. Ирис!»…
— Игнис.
Веки дрогнули, поддались тяжело, видение-сон всё еще держали в крепких объятьях. Мое сознание по-прежнему цеплялось за зеленый луг, раскрашенный
— Игнис…
Этот голос слышался, будто издалека, но я узнала его, несмотря на искаженное звучание. Надо мной сомкнулась толща воды, над ней склонился молодой светловолосый мужчина, смотревший на меня глазами-озерами. Скайрен Аквей… Из носа вырвался пузырек воздуха, еще один, и я распахнула рот, чтобы вдохнуть. Тут же вода хлынула в рот, и меня выдернули на поверхность. Я отчаянно закашлялась, махнула рукой, что-то задев.
— Опять, — с удовлетворением произнес Скай. — Я тебя исцеляю, ты меня бьешь. Никакой благодарности, что еще ожидать от самой Игнис…
— Ирис, — просипела я, прерывая его. — Мое имя — Ирис. Настоящее имя.
— Ирис, — эхом отозвался Аквей и повторил, явно смакуя: — И-ирис. Красиво. — Я отдышалась и повернула к нему голову, тут же попав в плен солнечных бликов. На губах водника играла улыбка. — Здравствуй, Ирис.
— Здравствуй, Скай, — прошептала я, не сводя с него взгляда.
— С возвращением, — он окончательно вытянул меня из воды и перенес на мягкую зелень, покрывавшую берег лесного озера.
— Я еще где-то в пути, — немного смущенно улыбнулась я, наконец, опустив взгляд.
Аквей накинул мне на плечи плащ, давая согреться после холодных озерных вод. Солнце висело уже совсем низко, и закатные лучи окрасили небо сочными розовыми росчерками. Я некоторое время любовалась чарующей картиной заката, после вдохнула полной грудью и вздрогнула от неожиданности, когда что-то теплое и мягкое ткнулось мне в ладонь, утонувшую в густой зелени травы. Опустила взгляд и застыла, неверяще рассматривая темно-серый столбик с шевелящимися усиками. Черные глазки-бусинки ответили преданным взглядом.
— Искра, — сдавленно выдохнула я. Осторожно, боясь сжать сильней пальцы, я подняла ее, с минуту рассматривала зверька, а после прижала к груди, счастливо рассмеявшись. Живая… Живая! Но как? Как это возможно, когда я держала в руках ее мертвое тельце? В нем не было ни капли жизни! Я вскинула взгляд на улыбающегося водника. — Как?
Он пожал плечами, вдруг став серьезным. Опустился напротив меня на траву, сорвал травинку и сунул ее в рот. «Любая форма жизни имеет ценность, Ирис. Будь то сорняк или же надоедливый комар. Погасить живую искру можно, лишь имея на то основания», — эти слова всплыли в голове сами собой, и я с неудовольствием взглянула на Аквея, перегонявшего травинку из одного угла рта, в другой. Он истолковал мой укоризненный взгляд по-своему.