Тридцать дней
Шрифт:
— Вайторис, — позвала я, стараясь не кривиться и говорить ровно, — ты называл мое тело своим храмом. Оно не знало иного мужчины. Ты сорвал цветок моего девства, ты оставался тем, кто дарил мне наслаждение. Лишь с тобой я познала наслаждение…
— Я не прошу тебя наслаждаться, — холодно произнес Вечный. — Я всего лишь распоряжаюсь своей собственностью, как считаю нужным.
— Но после того, как он возьмет меня, я больше не буду твоим храмом! — голос зазвенел от напряжения.
— Ты ведь по-прежнему покорна мне, — усмехнулся он, брезгливо кривя губы, когда стражник потянул свои штаны вниз. — Не думал, что нам придется повторить и этот урок, Игнис. Если для усвоения этих будет мало, тебя опробуют столько мужчин, сколько потребуется, чтобы ты утвердила в своей голове, что ты всего лишь мое создание. Тень без права на собственные мысли и чувства.
— Как после ты сам возьмешь меня?! — воскликнула я. — Или же Игнис больше не нужна своему Господину? Неужели не побрезгуешь моим телом после того, как псы осквернят его своим вторжением?!
— Ты будешь мне нужна всегда, мое пламя, — ответил Вечный и ударом ноги отшвырнул стражника, уже готового овладеть мной. — Пошли вон! Я передумал.
Я едва не рассмеялась от облегчения. Закрыла лицо ладонями и постаралась сдержать протяжный вздох, рвавшийся наружу.
— Это не конец, Игнис, — произнес Господин. — Я не отменил это наказание, лишь отсрочил.
Он отошел от меня и расположился на кресле, я осталась лежать на полу, сведя колени вместе. Так я чувствовала себя менее беззащитной.
— Разведи колени, — приказал Вайторис, лишая меня призрачной защиты. — Закинь руки наверх.
Я выполнила каждое его приказание и прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Что я обнаружила? Пустоту. Внутри меня не было ничего, одна ледяная пустыня. Я лежала перед Господином, раскрытая его взору, но его взгляд, скользивший по моему телу, не будил прежнего желания. Близость и Вайториса не будоражила. Я не закусила губу, ни задохнулась от ощущения невидимой ладони, неспешно двигающейся по телу. Тьма, я хотела лишь одного! Я хотела, чтобы скорее всё прекратилось, и он оставил меня одну.
Раздался негромкий скрип, когда Господин поднялся с него. Затем я услышала шорох одежды и открыла глаза. Камзол упал назад на кресло, за ним полетела рубашка. Вайтор неспешно расстегивал поясной ремень. Вновь сомкнула веки, не желая смотреть на то, как разоблачается Вечный. Я в новой панике искала в себе хоть какой-то проблеск прежнего вожделения, но не находила.
Зачем-то вспомнила, как впервые опробовала огненную плеть. Передо мной на коленях стоял какой-то мужчина, которого я видела в первый и в последний раз. Был ли то пленник Вечного, или же случайная жертва, пойманная для моих упражнений, я не спрашивала. Это было неважно. Важней казалось то, что Он стоял за спиной, сжимая мою ладонь, из которой змеилась огненная полоса.
— Расслабь кисть, — шептал Вайторис, склонившись к моему уху. Его губы касались ушной раковины, щекоча дыханием. — Вот так, мое пламя.
Он лизнул кожу рядом с ухом, едва не лишив меня остатков разума.
— Сделай это для меня, Игнис.
Но замах мы сделали вместе, и жало плети помчалось к перепуганному мужчине, повинуясь нашей обоюдной воле. Захлестнуло шею… Совместный рывок, и голова пленника катится по каменным плитам замкового двора. Я смотрела на обезглавленное тело, всё еще стоявшее на коленях, и думала о том, что ощущаю затвердевшую плоть, прижавшегося ко мне Господина. Он развернул меня к себе лицом.
— Убивать легко, — завораживающим полушепотом произнес Вайторис, глядя в мои широко раскрытые глаза. — А убивать для меня даже приятно, это я тебе сейчас покажу.
Он взял меня там же во дворе, на повозке, в которой было свалено сено. Вайторису было всё равно, кто видит нас, а для меня всегда был главным он и его желания. Я извивалась и кричала от наслаждения, словно мы были одни, а где-то недалеко от нас лежала оторванная голова, глядя на наше совокупление взглядом пустых мертвых глаз…
— Совершенна, — негромкий голос Господина вырвал меня из воспоминаний. Он стоял на коленях между моих ног и смотрел на меня. Ладонь легла на живот, неспешно двинулась вверх и остановилась, несильно сжав одну грудь. — Идеальные пропорции, плавные линии, очарование женственности в каждой черте. Всё, что мне нравится в женщине, заключено в тебе, мое создание. Я, словно скульптор, лепил это тело для себя и под себя. День за днем я уничтожал в тебе чувства, приучал быть той, кем я буду восторгаться.
— Всеми ненавидимой убийцей, — тихо ответила я.
— Что дает всеобщее обожание? Зависть, ненависть и, как следствие, желание убить, — пальцы Вечного играли с моей грудью, помимо воли будя возбуждение.
— Что дает всеобщая ненависть? Просто желание убить, — хрипло возразила я, облизав пересохшие губы.
— Чужая удача и чужая власть в равных долях опасны для жизни их обладателя, — лицо Вайториса оказалось надо мной. Красные пряди свесились вниз, смешавшись с черными прядями моих волос. — Чтобы никому до тебя не было дела, стоит оставаться серой тенью. — Он некоторое время вглядывался мне в глаза, а я вспомнила, что говорил о них Скай. Вайторис не слепец, и он видит перемены.
Я понимала, что могу последовать новые вопросы, и решила быть первой.
— Зачем я тебе, Вайтор? — уже в который раз спросила я, и в который раз не получила ответа. Лишь усмешка в глазах. — Почему именно я?
— Потому что ты, — ответил он. После сел ровно, разглядывая меня из-под прикрытых ресниц. — Что для тебя Скайрен Аквей?
— Игрушка, — прошептала я, сомкнув веки. Так было проще лгать.
Господин усмехнулся.
— Я должен был убить его вместе с остальными, но мне казалось, что ты сделаешь это за меня. Я был уверен, что он не переживет одну из твоих забав, и ты собственными руками уничтожишь единственного мужчину, который сумел задеть твое холодное сердце за столько лет. Это было бы… забавно. Игнис сама уничтожает еще одну свою слабость. Мне так нравилась эта идея…
Вот теперь я открыла глаза и изумленно воззрилась на Вайториса. О чем он говорит? Слушала и не понимала. Или просто не желала понимать, потому что смысл слов Вечного был настолько невероятен, что поверить в него было невозможно.
— Слишком долгий взгляд, мое пламя, слишком красноречивое молчание и слишком затянувшаяся забава.
— Он был груб…
— Они все были грубы, но одного из водников ты довела до безумия, осталась равнодушна к смерти землевика, кричавшего громче всех. Не захотела проучить огневика. Воздушника и вовсе обошла стороной. Ты выбрала его, выбрала с первой минуты. Поддерживала в нем силы, заботилась. Кого еще из своих недолговечных игрушек ты приказывала мыть и подкармливать время от времени? Ты выпивала их за два-три дня и забывала. Аквея же терзала больше года, но всё еще не пресытилась им. Я всё это видел. — Вайторис вновь усмехнулся. — Со временем даже стало интересно, чем и когда это закончится. Ошибка!