Тридцать лет под землей
Шрифт:
— 19 августа день моего рождения.
— Тогда благословите эту аварию. Если бы вы были уже снаружи, то у вас был бы самый банальный день рождения, тогда как сейчас…
— О да! Конечно, этот день останется в памяти. Я буду долго помнить о своем пятидесятишестилетии, встреченном в пропасти…
— Да еще в какой пропасти! — добавил Леви.
Эта авария (забившиеся свечи) была единственной за время экспедиции; механизм все время работал безупречно. Остановка длилась не больше 30 минут, но эти 30 минут были долгим И/Жестоким испытанием. Поэтому особенно прекрасной показалась усеянная звездами синева ночного неба и особенно оценились удобства нашей общей с Леви палатки, куда мы, спотыкаясь и покачиваясь, как лунатики, направились между последними скалами Пьерр-Сен-Мартена — на этот раз наземными.
Экспедиция не окупается одним только интересным приключением, чисто спортивным результатом и внушительным мировым рекордом глубины.
Если спелеология — это спорт, то она также и наука, и притом наука многогранная и увлекательная.
В пропасти Пьерр-Сен-Мартен были собраны многочисленные образцы, геологические и метеорологические наблюдения и выводы. Изучены и зарегистрированы физико-химические и метеорологические явления (эрозия, температура, токи воздуха, туман, конденсация, ионизация).
Мы знали заранее, что пещерная фауна будет очень бедной вследствие высоты расположения и низкой температуры в пропасти и что она может состоять только из нескольких микроскопических животных, троглобиев [47] , приспособившихся к очень трудным условиям существования.
В свете этих соображений наш сбор был великолепным: восемь различных полуводяных, полуземных троглобиев, ведущих в пропасти свое замедленное существование.
Эти реликты существ, живших на поверхности земли и исчезнувших с нее уже миллионы лет назад, — живые ископаемые, как знаменитая рыба coelacanthe. Их изучение полно интереса и может бросить свет на конфигурацию континентов и морей в минувшие геологические эпохи [48] .
47
Троглобиями называют представителей пещерной фауны, обитающих только под землей, то есть не встречающихся вне пещер на поверхности земли. Как правило, у них редуцированы глаза и пигмент, зато сильно развиты органы осязания и обоняния.
48
Д-р Жаннель, профессор Естественно-исторического музея, нашел в нашем сборе двух индивидуумов, принадлежащих к новому виду, названному им Aphaenops Loubensi.
Наконец, наше главное внимание было обращено на гидрогеологию.
Открытие Лубеном в глубине пропасти раньше неизвестного подземного потока было событием, заинтересовавшим специалистов и придавшим последующим экспедициям в пещеру первостепенное практическое значение с точки зрения электропромышленности. Пропасть Пьерр-Сен-Л1артен сдержала свои обещания.
Наш прием окрашивания воды потока показал местонахождение гриффона в 7 километрах от пропасти и 1200 метрами ниже в долине реки Сент-Энграс.
Работы 1953 г. позволили проследить поток под землей на протяжении почти 3 километров и спуститься на глубину 728 метров.
Внутренняя топография, сопоставленная с топографией поверхности, даст возможность уточнить место, где удобнее всего пробить в склоне горы горизонтальный туннель в несколько сот метров длиной, чтобы довести его до конечного зала Верна. Таким образом удастся перехватить поток, вывести его на поверхность и с высоты 600 метров по трубам подвести к турбинам центральной гидроэлектростанции. Осуществление этого проекта даст стране миллионы киловатт в год, и в частности позволит обитателям долины Сент-Энграс, у которых еще нет электричества, не освещаться больше керосиновыми лампами.
Этот рассказ о пропасти Пьерр-Сен-Мартен, я думаю, будет позволено заключить словами, что редко спелеологическая экспедиция встречала столько трудностей и опасностей и вместе с тем окончилась с такими результатами. Она, увы, стоила жизни лучшему из нас. Но попытку надо было сделать. Ее исход в 1953 г. нас вознаградил, оправдал и отомстил за критику, за язвительные остроты и за абсолютно ложные или клеветнические сообщения, которые в течение трех лет в погоне за сенсацией помещались в некоторых органах печати, в то время как мы хранили молчание, потому что трудились и подвергались опасностям в самой глубокой пропасти в мире [49] .
49
Когда EDF проведет туннель до конечного зала пропасти, то, исходя из общих данных по нивелировке Франции, будет возможно узнать еще более точно глубину пропасти.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Свет во тьме
ГЛАВА I
ВОСПОМИНАНИЯ СОБИРАТЕЛЯ КРИСТАЛЛОВ
«Счастлив тот, кого кормит любимое дело».
Приблизительно в 1910 г. мальчик двенадцати-тринадцати лет крадучись выходил из одного пиренейского грота вблизи Сен-Мартори в департаменте Верхней Гаронны. При свете свечки юный начинающий спелеолог (ничего не знавший о спелеологии и даже незнакомый с этим варварским словом) только что прошел из конца в конец эту пещеру длиной в несколько сот метров. Для ребенка, ушедшего далеко под землю, прогулка была полна сильных впечатлений. Теперь оп выходил на поверхность земли, пробираясь под ниЗким потолком на четвереньках, вернее на «трех ногах», потому что в одной руке он нес, прижимая к груди, большой сверток.
Какое сокровище выносил мальчик из пещеры? За какой добычей этот новый Язон отправился под землю?
Очевидно ничего похожего на «fabuleux metal gue Cipango murit dans ces mines lointaines» [50] , но вместе с тем сокровище в его глазах неоценимое и один из первых вкладов в коллекцию, которая еще не будет полной даже спустя 40 лет и, вероятно, не будет закончена никогда— так разнообразны и так неистощимы ее объекты.
Однажды в глубине грота после долгой ходьбы, спуска по веревке с вертикального выступа и карабканья на крутой глинистый склон я дошел до небольшого зала с круто наклонным полом, где с потолка свешивались прекрасные тонкие длинные сталактиты.
50
«Баснословный металл, что зреет в далеких копях Чипанго» (т. е. золото).
Эти тонкие и длинные домокловы мечи, замеченные в одно из предыдущих посещений при слабом неровном свете свечи, показались мне такими великолепными, что я боялся до них дотронуться.
Но мысль об этих сталактитах не переставала преследовать и соблазнять меня. Поэтому в описываемый день, набравшись дерзости и снедаемый жадностью, я вернулся как грабитель, чтобы унести одну из этих чудесных белых конкреций.
Остановив свой выбор на одном из сталактитов, я схватил холодную сосульку у основания, там, где она прикреплялась к потолку. С коротким треском сталактит отрывается — и вот в моем владении оказывается еще вибрирующая в руке каменная шпага.
Какая она белая и чистая! И какой она должна быть хрупкой! Меня начинают мучить угрызения совести, что я оторвал кристаллический меч, больше подходящий для руки архангела, чем для рук мальчика, который, наверное, разобьет его, сделав на обратном пути какое-нибудь неловкое движение.
Теперь нужно выйти из грота и, не разбив, донести добычу до дома.
В тот день я сделал первые шаги в приобретении навыков, необходимых для соблюдения невероятных предосторожностей при переносе чрезвычайно ломких образцов.