Тридцать третий румб

Серия «Малестанта»

В XVII–XVIII столетиях по всему побережью Атлантики ходили легенды об этом корабле. Про него

Имени этого корабля толком никто не знал: в портах рассказывали одни и те же истории про него, но называли его разными именами. Хотя бывалые матросы говорили, что его имя – «Морской ангел», что он иногда появляется из ниоткуда, чтобы помочь морякам, которым больше неоткуда ждать помощи, а потом исчезает в никуда, словно призрак. Про капитана этого корабля тоже чего только не болтали: одни твердили, что он испанец, другие – что англичанин, третьи – что он сын самого дьявола или, напротив, ангел во плоти. Конечно, находились и такие, кто уверял, будто «Морской ангел» – всего лишь очередная выдумка любителей потравить байки. Но я не раз замечал, что, когда заходила речь о нём, все невольно понижали голос, словно боялись, что таинственный капитан их услышит и его корабль с таким странным названием неожиданно возникнет прямо у берега напротив нашей таверны.

Мне есть что рассказать об этом корабле. Но лучше по порядку. Я не большой знаток красивых слов и расскажу вам всё как есть, без утайки и без прикрас. Хотя, помню, Нед, матрос с «Бирмингема», страшный враль, часто повторял, что рассказ без выдумки – не рассказ… Может, он и прав. Только приукрашивать нашу историю нет смысла: она и так даст фору любой выдумке.

Давайте-ка начнём не откладывая – завтра мне будет не до разговоров. А сейчас, когда впереди долгая ночь, самое время поведать вам эту историю. Но сперва надо представиться. Меня зовут Серджо, я из Виареджо. Если вы никогда там не бывали и ничего о нём не слыхали, знайте, что это селение в Тоскане, милях в ста к югу от славного порта и прекрасного города Генуи.

Всё началось в портовой таверне «Консолата» на закате солнечного июльского дня. Мы с моим другом Франческо, как обычно, пришли туда узнать новости. В «Консолате» всегда было интересно, туда частенько захаживали бывалые моряки и рассказывали про всякие чудеса – про морского змея, про корабль мертвецов и тому подобное. А в тот вечер в «Консолате» говорили о Роберто Марино.

Мутные окна таверны золотило вечернее солнце, по дороге перед ней сновали пешеходы и проезжали кареты, поднимая пыль, тоже золотую в солнечных лучах. А мы с Франческо и ещё несколько местных слушали завсегдатая «Консолаты», старого однорукого Таддео. Он был родом из наших краёв, всю жизнь плавал по морям и вернулся сюда на старости лет, чтобы спокойно дожить свои дни. Редкий случай для моряка… Его россказням почему-то верили, хотя и понимали, что он большой любитель потравить. Это уже потом я узнал вкус моря и понял, что Таддео, конечно, привирал, но не слишком. А тогда нам, сухопутным крысам, видевшим море только с берега, все его истории казались невероятными. В тот вечер он принялся рассказывать об одном матросе, с которым его свела судьба.

– Роберто Марино – вот как его звали! Правда, мы чаще называли его Паццо… [1] За глаза, конечно. Я плавал с ним целый год!

– Всего-то год? – протянул дюжий плотник Марко.

– Тот, кто проплавал с ним год и остался жив, может считать себя счастливцем, вот что я скажу! Везунчиком!

– А что в нём такого особенного, в этом Роберто? – спросил кто-то.

Таддео сверкнул глазами.

– А то, что он любовник морской девы, разрази его гром!

Франческо фыркнул.

– Его что, застали с ней?

Все расхохотались, а Таддео сердито засопел.

– Ладно, ладно, старик, не обижайся, рассказывай дальше, – примирительно сказал Марко и крикнул: – Эй, хозяин, неси ещё вина!

Увидев полный кувшин, Таддео сразу подобрел и продолжил:

– Да, его видели с ней, представьте! Видели! Она и забрала его к себе в конце концов, упокой Господь его грешную душу! Я-то сразу понял, что с этим Роберто что-то нечисто. Он был не такой, как все мы. На корабль ведь нанимаются не от хорошей жизни. Кто-то – от бедности, кто-то – чтобы исчезнуть с берега. Вода не запоминает следов, – усмехнулся Таддео. – А этот пришёл, как сейчас помню, с маленьким узлом на плече. Молодой, высокий, чистенький такой. Волосы чёрные как вороново крыло, а лицо белое, как у знатных. Какая нелёгкая его понесла на корабль, спрашивается? Мы-то все решили, что он ещё моря не видал. Ну, думаем, морская служба быстро тебя обломает… А он сказал, что уже пятнадцать лет служит. Никто не поверил – ну нельзя прослужить в матросах пятнадцать лет и так выглядеть! Ещё сказал, что любит море, хочет снова услышать, как оно поёт! Каково, а? – Таддео хрипло расхохотался. – Все решили, что он немного того, и прозвали его Паццо. Думали, он долго не продержится на нашем «Любимце Фортуны»… А он стал марсовым! Лучшим матросом на корабле! Никакой высоты не боялся, лазил по снастям, как кошка, при таком штормовом ветре, что стеньги трещали и с палубы нескольких человек смыло в море! Он вообще ничего и никогда не боялся! Дьявол, морской демон, а не человек!!! Я всегда подозревал, что тут нечисто!

– Ну так что там случилось с этой девой? – нетерпеливо спросил Франческо и подался вперёд.

– Да погоди ты, зелень подкильная, не всё сразу! – сердито отозвался Таддео и продолжал: – Поступил он к нам на корабль, и вышли мы в море. Вот тогда-то мы с ребятами и стали замечать, что этот Роберто Марино не такой, как все. Во-первых, его не укачивало. Не укачало, даже когда мы шли через Северное море и угодили в пятидневную бурю! Во-вторых, он не уставал! Бывали дни, когда даже самые крепкие матросы, даже боцман к вечеру валились с ног от усталости. Особенно во время долгих переходов. Наш «Любимец Фортуны» днями и ночами напролёт стонал от жестокой качки, еды не хватало, а пресная вода гнила и становилась вонючей, густой и коричневой, и даже такую раздавали по глотку, как драгоценность… Это сегодня новички быстро осваиваются в море, и корабли-то стали другие, вон какие! А в моё время морская служба была не для слабаков! А этот Роберто выглядел щуплым, но никогда не уставал! И качка его не брала. Наоборот, он любил хмурые дни, когда море сердилось. Как только выдавалась свободная минута, он вставал у фальшборта [2] и смотрел на воду, словно выискивал что-то в волнах, и в его глазах загорался нехороший огонёк… Вот уж верно говорят, что на море нельзя подолгу смотреть.

– Почему? – спросил кто-то.

– Опасно! Долго смотреть на море – значит звать морскую деву! Она поднимется, взглянет на тебя – и всё! Даже самые смелые моряки теряют волю и прыгают к ней, если она позовёт. И сейчас же тонут, камнем идут на дно!

Старый Таддео закурил трубку и продолжал:

– Роберто Марино был хорошим матросом, за это его уважали… И никогда не ввязывался в ссоры. Иные ведь, чуть что, вспыхивают как порох и хватаются за ножи, а этот даже не спорил ни с кем, просто молча делал то, что считал нужным. Но в нём было что-то такое, отчего самый задиристый забияка из нашей команды дважды подумал бы, прежде чем с ним связываться! Он и слова-то не скажет, только посмотрит – и всё, этого хватало… Помню, однажды мы заговорили о том, что море не любит тех, кто загадывает наперёд. Самонадеянных море не любит! К примеру, строишь ты планы раздобыть себе деньжат и обосноваться на берегу – и тут на тебе – ураган или пираты! Или просто какая-нибудь хворь во время долгого перехода… – Таддео прокашлялся и медленно добавил: – Да-а, море забирает или надолго, или навсегда. Многие поступают на корабль, рассчитывая послужить несколько лет, а в итоге остаются моряками до конца дней своих.

– Главное, чтобы конец настал нескоро! – вставил хозяин таверны, который тоже слушал рассказ Таддео.

– Это уж как Бог даст, – отозвался старик. – Так вот, тогда этот самый Роберто и заявил, что нигде и никогда не остаётся против воли. И если ему разонравится на нашем корабле, он тут же уйдёт. Мы засмеялись, потому как только-только начали переход через океан – а это два-три месяца, и то если удача не изменит… Да, в таком переходе узнаёшь, что такое настоящая морская служба… Помню, я сказал тогда: «Ну, нравится не нравится, а до берега далеко, стало быть, придётся терпеть». Роберто посмотрел на меня и ответил: «Только если захочу». А взгляд у него был… глаза чёрные, а взгляд – словно прожигает тебя насквозь! Поверьте, я немало повидал, знавал многих славных моряков, настоящих морских волков, видел суровых капитанов, бывал у пиратов в плену! Но таких глаз, как у этого Роберто, не видал ни у кого.

Тогда-то я решил, что он просто языком треплет, потому как плавание шло благополучно, никто его не обижал, а наш вояж сулил хорошие деньги… Так бы продолжалось и дальше, если б этот Роберто однажды не попал боцману под горячую руку. Мы ставили паруса и замешкались – какую-то снасть заело. Роберто всё сделал быстро, как обычно, но ему тоже влетело, как всем. Вдобавок и офицер со злости съездил ему по лицу. Мы тогда испугались, что Роберто не сдержится и нагрубит, и его запорют до смерти кошкой [3] . Капитан на «Любимце Фортуны» не церемонился. Что уж там выпороть – он за иную вину мог и килевать или вздёрнуть на рее… Я не раз такое видел… Но Роберто ничего не сказал. Просто как-то нехорошо посмотрел на всех. Сам побледнел как смерть, а его чёрные глаза вспыхнули от гнева, как угли. Вот тогда я и вспомнил его слова, что он уйдёт, как только ему надоест, и ещё подумал, что хвастайся не хвастайся, а терпеть придётся всё равно, какой бы ты ни был гордец. Переход через океан только начался, и самое трудное впереди!