Тридцать три удовольствия
Шрифт:
— Пусти переночевать, — попросился он.
— Забавно, — сказал я. — Ну входи, что с тобой делать.
— У тебя есть водка?
У меня была водка, и мы взялись ее пить, закусывая оставшимися от Углича грибочками, а потом купленным в Плесе отличным арбузом. Птичка не пустила его в их каюту, потому что он засиделся за пулькой до половины третьего ночи. Он был расстроен и растерян. Видать, уходя от Цокотухи, он уповал на какую-то сказочно-романтическую жизнь с Птичкой, полную лишений, но и долгой страстной любви. Потихонечку водочный ручеек дотащил нас до той пристани в разговоре, где можно было задавать откровенные вопросы, и я спросил, как вообще их угораздило сойтись вместе, разрушив одну крепкую и устоявшуюся семью и срубив зеленый росток другой свеженародившейся семьи.
— Мне трудно тебе это объяснить, — сказал он. — Сам я никогда не предполагал, что в моей жизни может такое случиться. Я очень любил Машу… нет, я и сейчас очень люблю и скучаю по ней. Не просто скучаю — тоскую, маюсь. Лариса — как наваждение. Все началось с того, что она стала ходить ко мне лечиться. У нее был особенный случай, очень редкий в гинекологии. Мне было невероятно трудно и интересно заниматься ею. Операцию я провел блестяще и теперь она может иметь детей. И вот, поверишь ли, я изначально влюбился не в саму Ларису, а в ее случай в медицине. Врач бы меня понял. Может быть, поймешь и ты. Представь себе: я сделал из нее женщину, способную рожать. Это все равно, как если бы я вообще сделал ее своими руками. И какая-то неведомая сила после этого потянула меня стать отцом ребенка, которого она теперь может родить.
— То есть?.. Вы что же, ждете ребенка? — почти в ужасе воскликнул я.
— Нет пока, — вздохнул он. — Разве мы можем себе это позволить, пока у нас нет своего жилья? Представь себе, каково было мне же установить то временное, что не позволит ей забеременеть.
Ну, он уж слишком разоткровенничался. Кровь так и бросилась мне в голову. Я очень явственно представил, как Мухин копается в недрах Птички, в ее мягком и упругом донышке, которым она однажды прижалась к моей груди, сев на меня лежачего на пляже в Ченаккале.
— Выпьем за женщин, способных рожать, — сказал я, поднимая стаканчик с водкой и стряхивая с арбузного ломтя семечки.
Снова раздался стук. Игорь вздрогнул. Я прижал палец к губам и подошел к двери.
— Кто там?
— Федечка, это я, — раздался за дверью пьяноватый голос умопомрачительной Аиды.
— Одну минуточку, — сказал я, быстро извлек из сумки пистолет и бросил его на кровать рядом с Игорем.
Дверь была незаперта, и Аида решилась войти сама.
— Любительница эпизодов, добро пожаловать, — сказал я и тут же сделал вид, будто заметил неспрятанное оружие. — Шайтан джульфа тебриз! — проворчал я, схватил пистолет и быстро возвратил его в сумку.
— Настоящий? — спросила Аида.
— Кто? — спросил я.
— Пистолет.
— Нет, бутафорский.
— Врешь. Настоящий. Почему ты тогда его спрятал, если не настоящий? Зачем тебе пистолет? Вы кто, мафия?
— Я, пожалуй, пойду еще раз попробую, а если нет, переночую у шефа, — сказал Игорь и направился к двери.
— Хорошо, что он ушел, — сказал я, когда шаги Игоря затихли в коридоре. — У нас был очень важный разговор. Теперь только ты можешь спасти меня и всех, кто находится на этом плавучем гробу.
— Я не понимаю, ты что, собираешься разыгрывать меня?
— Садись и приготовься к тому, что я открою тебе очень важную тайну.
Я усадил ее на кровать и выглянул за дверь, чтобы как бы удостовериться, что нас никто не подслушивает.
— Теперь слушай меня внимательно, — сказал я заговорщическим тоном, закрыв дверь на ключ. — Мы все не те, за кого себя выдаем. Мы — террористическая группа из Ирана. Руководит нами девушка. Она вовсе никакая не Лариса Чайкина, она иранка по национальности, и зовут ее Закийя Азиз Галал. Мы все находимся у нее в подчинении.
— Врешь ты все, она же блондинка. Чисто славянское лицо.
— Ты что, с луны свалилась? Разве ты не знаешь, что самые исконные иранцы — арийского происхождения, блондины с голубыми и зелеными глазами? Не слыхала об этом?
— Ну-у… — замешкалась она, стараясь протрезветь и понять, разыгрываю я ее или нет. — Вообще-то я слышала, что евреи бывают чистые блондины, даже грузиняки. Но чтобы иранцы… А вы что, остальные, тоже иранцы?
— Нет, только Закийя и Хасан, тот, что самый старший, у которого документы на имя Ардалиона Ивановича Тетки. А мы с Игорем русские. Только он на самом деле Николай, а я Павел. Пять лет назад мы с ним попали в плен в Афганистане. Прошли через ужасы иранских лагерей, нас пытали, насильно заставили работать на их террористическую организацию, которая называется «Бастшери». Но я решил, что пусть лучше погибну, но не стану больше работать на них. Я бы раньше принял такое решение, но на мое подсознание действовала целая группа мощных экстрасенсов, находящихся в горах на границе Ирана с Азербайджаном. Мне пришлось долго тренировать свою внутреннюю волю, чтобы наконец избавиться от их влияния. Увы, Игорь никак не может выйти из-под их контроля, и наш сегодняшний с ним разговор, прерванный тобою, окончательно убедил меня в этом. Он по-прежнему зомби. А я уже нет. И потому я решил вступить с ними в борьбу. Их цель по прибытии в Астрахань захватить теплоход, а всех, кто находится на его борту, использовать в качестве заложников. Будет объявлено, что если в течение суток английское правительство не выдаст Ирану писателя Салмана Рушди, автора кощунственных «Сатанинских стихов», то на борту «Николая Таралинского» сработает такое мощное взрывное устройство, что от теплохода останутся лишь мелкие-мелкие щепочки.
— Не ври! — перебила она меня.
— Я так и знал, что ты мне не поверишь, — изображая отчаяние, сказал я. — Неужто мне придется действовать в полном одиночестве? Ну что ж, — я тяжело вздохнул, — тогда считай, что я ничего тебе не говорил.
— Ну извини, но ты говоришь такие ошарашивающие вещи… Да мне просто не хочется в это верить! Ты можешь чем-нибудь доказать, что это правда?
— Доказать? Пожалуйста. Во-первых, ты слышала, как мы иногда переговаривались по-персидски.
— Да ты и во сне вчера бормотал что-то.
— Во-вторых, ты видела пистолет. А в-третьих, я сейчас покажу тебе кое-что. Вот, смотри.
Я вытащил из сумки бутылку страшного александрийского старика и поставил ее на стол рядом со съеденным наполовину арбузом и недопитой бутылкой водки. Аида уставилась на необычный предмет, усиленно пытаясь понять, что это такое.
— Теперь ты видишь? — спросил я.
— Ничего не понимаю. Как это одно в другое вставлено?
— Не важно, как что во что вставлено. Важно то, что это и есть то самое взрывное устройство, о котором я тебе говорил.
— Вот эти бутылки?
— Мощнейший заряд сконцентрирован внутри черного пузырька. Детонатор находится у нашего шефа, Закийи. Стоит ей нажать кнопку детонатора, как этот симпатичный черный пузырек, который столь ловко запрятался в эти безобидные бутылочки, разнесет теплоход на крошечные кусочки.
— Почему же ты не можешь просто выкинуть его в речку?
— Смешная ты! Во-первых, где гарантия, что бутылку не прибьет к берегу куда-нибудь на пристань, в том же Плесе? Почуяв провал операции, Закийя нажимает кнопку и там раздается страшнейший взрыв. Во-вторых, каждое утром она приходит ко мне проверить, на месте ли аппарат…