Тридцатая любовь Марины
Шрифт:
– Я… вообще-то…
Все кругом смотрели на нее.
Она глянула в глаза Сергея Николаича, он ответил сосредоточенным серьезным взглядом.
Сдерживая внезапно охватившую ее дрожь, Марина набрала а легкие побольше воздуха и выдохнула:
– Я хочу работать на этом станке.
Черные глаза Черкасова потеплели, вокруг них собрались мелкие морщинки:
– Вот это деловой разговор! Молодежь нам во как нужна! Раньше где работали?
–Я… в Доме культуры…
– Значит на заводе первый раз?
–Да.
– Образование?
– Среднее. Среднее специальное.
– Так. Ну, что ж, оформляйтесь.
Улыбнувшись, он снова крепко пожал ей руку:
– Желаю успеха, Марина Ивановна! Сергей Николаич, я пойду, там на планерке поговорим…
Пружинистой походкой он направился к выходу. Все оживленно обступили Марину:
– Ну вот, женского пола прибыло!
– Теперь мы всех перегоним, правда, Лен?
– С такими красавицами как не перегнать!
– Ну, мужики, держитесь!
Сергей Николаич улыбнулся Марине:
– Пошли оформляться?
– Оформляться? – торопливо переспросила раскрасневшаяся, блестящая влажными глазами Марина, и тут же добавила, – А может, может я сразу начну?
– Прямо сейчас?
– А что такого. Все равно у меня трудовая книжка в студии…
– Да конечно, пусть начинает! – хлопнула ее по плечу смуглая невысокая девушка, – Что с бумажками возиться! Зин, возьми у Кузьминичны комбинезон новый, рукавицы и очки. В нашей бригаде работать будешь.
Розовощекая Зина пошла за комбинезоном.
– А действительно, становись-ка прямо сейчас, – согласился Румянцев, – А я в отделе кадров все улажу. Потом трудовую привезешь им. У тебя паспорт где?
– В плаще там остался.
– Ладно. Я возьму. Вот – Лена Туруханова, твой бригадир, – повернулся он к смуглой девушке, – Бригада у нее комсомольская, отличная. Записывай, Лена, в свою бригаду товарища Алексееву, учи уму-разуму.
– Научим, Сергей Николаич, научим! – засмеялась девушка.
– А теперь – по местам, товарищи! – громко проговорил Румянцев и махнул рукой Марине, – В обед увидимся. Осваивайся…
Минут через пятнадцать, затянутая в новенький синий комбинезон, повязавшая волосы такой же синей косынкой, опустившая на глаза большие защитные очки, Марина осторожно одела на штырьки свою первую деталь, повернула один рычажок, потом другой и, затаив дыхание, замерла.
Ожившие резцы с шипением вошли в корпус, сероватая стружка посыпалась на ленту.
Пройдя корпус насквозь, резцы отошли в первоначальное положение.
Марина повернула другой рычажок и сняла деталь.
– Поздравляю! – улыбнулся стоявший рядом мастер.
– Спасибо, – радостно ответила она, рассматривая два сверкающих отверстия в корпусе.
– Клади их прямо вон на ту тележку, – показал Соколов, – Как наполнится – у тебя Витя заберет.
Марина кивнула.
– Ну как, получается? – крикнул из-за станка Володя.
– Она скоро тебя перегонит, – ответил ему мастер и наклонился к Марине. – Главное – не спеши. Пообвыкни, приладься к станку. И за Володькой не гонись, он тут пятый год работает. Если сначала по сто за смену будешь делать – и то хорошо.
– А какая норма? – спросила Марина, поворачивая рычажок.
– Триста пятьдесят.
– А Володя сколько делает?
– Пятьсот.
Марина удивленно покачала головой.
– Не удивляйся, – успокоил ее Соколов, подвозя поближе тележку, – Сергей Николаич когда у нас работал – шестьсот выдавал. Да и яв свое время от него не отставал. Напару работали. Так что – освоишься – наверстаешь.
Искоса Марина следила за уверенными Володиными движениями.
Его руки все делали мгновенно – детали и рычажки мелькали в них.
Сняв корпус, она закрепила новый.
– Если что – я рядом, – проговорил Соколов, – И, повторяю, не торопись. Спешка на первых порах – не помощник…
Он пошел к другим станкам, а Марина продолжала работать.
Вначале ей все казалось простым и легким – заменяй побыстрее детали – и все. Но в один момент она забыла закрепить корпус и от прикосновения резцов он сорвался вниз. В другой раз зацепила коленом за рычаг возврата и резцы, не обработав до конца отверстия, отошли назад.
Потом ей стала мешать правая рукавица – при закреплении детали она задевала острый угол.
Вскоре у Марины заболела спина и появилась усталость в руках – корпусы стали казаться тяжелыми, непослушными. Им так не хотелось одеваться на штырьки, прижиматься металлическими лапами и пропускать сквозь себя воющие резцы.
Неожиданно по цеху поплыл мягкий продолжительный сигнал. Марина подняла глаза: часы над входом показывали двенадцать.
– Как дела? – раздался рядом веселый голос Лены-бригадирши.
Марина остановила станок, повернулась:
– Стараемся..
– Получается?
– Вроде…
– Сколько успела сделать?
– Не знаю.
– Давай-ка посчитаем…
Лена наклонилась над тележкой и ее маленькие проворные пальцы забегали по деталям:
– Пять… десять… пятнадцать… Сорок шесть.
– Как? Всего сорок шесть? – растерянно смотрела Марина.
– Нормально, – решительно успокоила ее Лена, – Ты ведь первый раз вообще на заводе, да?
– Да…
– Молодцом. Я когда пришла сюда – станок запорола. На меня мастер знаешь как кричал! А ты вон как приноровилась.