Тринадцатый бог. История одного Зла
Шрифт:
– Какая?
– Коинт запустил пятерню в и без того торчащие в разные стороны волосы и разворошил их ещё больше.
– Не знаю.
– Утром идем в Золотое Яблоко.
– Но, Ваше Величество!!!
– Нит, вскочив, сжал кулаки.
– Это самоубийство! Чудо, что черная смерть ещё не наложила свои метки ни на кого из нас. В селениях нет живых.
– Значит, и заразы нет, - рявкнул Коинт.
– Я ничего не предлагаю, служитель Водолея, я приказываю. Могу тебя убить, если не хочешь повиноваться.
Нит на миг закрыл глаза, а потом, шагнув вперед, упал перед королем на колени и склонил голову. Коинт, не дрогнув, выхватил меч. Фирмос и Патриция замерли, молча наблюдая за происходящим.
– Встать, - прорычал Коинт и коленом ударил Нита по лицу. Служитель Водолея всхрапнул, как лошадь, и завалился на бок.
– Встать.
Второй удар пришелся по ребрам. Нит даже не пытался увернуться, только скорчился, закрыв голову руками.
"Бережет самое ценное", - подумала Патриция и отвела взгляд.
– Встать, - твердил Коинт, и за каждым его словом следовали глухой звук удара и дрожащий всхлип служителя Водолея.
Затрещала ткань. Коинт неожиданно громко и грубо выругался, Фирмос ринулся вперед, бормоча какое-то заклинание и размахивая руками. Патриция нехотя подняла глаза.
Нит стоял на коленях спиной к ней. Пыльное платье служителя Водолея было порвано от плеча до поясницы и свисало с пояса темным лоскутом. Кожа Нита казалась мертвенно-бледной, и тем явственнее чернела на ней неровная широкая полоса, тянущаяся от хребта до выступающих ребер. Служитель Водолея дернулся, и пятно сморщилось, пошло белесыми трещинами, словно лечебная грязь на теле болезного. Воздух вокруг заискрился - Фирмос пытался защитить остальных от заразы. Коинт, сжимая меч, впервые на памяти Патриции выглядел если не удивленным, то обескураженным. Зато Бык успел определиться и, перехватив топор, сделал едва уловимое движение по направлению к юноше. Патриция оказалась быстрее. Она шагнула в пятно света, в котором, сгорбившись, сидел Нит и, отгородив учителя от Быка, протянула служителю Водолея руку.
Нит посмотрел на неё мутными от боли глазами.
– Похоже, теперь нам не нужно бояться заразы, - равнодушно заметила Патриция.
– Давайте, помогу вам подняться.
– Я давно..., - служитель Водолея осекся и, отвернувшись, глухо произнес.
– Я родился на Западе. И метка на мне с рождения.
Патриция убрала руку и отступила, всё ещё прикрывая юношу от Быка. Коинт, переборов приступ отупения, дернул головой.
– Прекрасно. Ты отведешь нас в селение.
– Нет, - Нит опустил голову ещё ниже.
– Почему?
– Дальше хода нет. Они нас не пустят.
– Кто?
– подал голос Фирмос.
– Мертвые, - хрипло ответил Нит и ничком рухнул на землю.
Пока Фирмос перешептывался с королем, а Бык, издав презрительный возглас, удалился справлять нужду, Патриция решила осмотреть служителя Водолея. Отыскав в сумке мазь, которой её снабдили целители Девы, она перетащила тело учителя к лежанкам, распахнула порванное платье и принялась промазывать ушибы на тощей груди. Занятие завлекло её целиком. Когда-то вот так, после турниров, она лечила Раллэ. Но тот был мускулист, высок и силен, а Нит словно застрял в теле подростка. Тонкие черты лица, удивительно правильные и аккуратные, только усиливали впечатление хрупкости и изнеженности. Такие вечно юные типы пользовались небывалой популярностью среди женского населения Диеннара. Патриция не раз замечала, как смотрит на своего учителя Глория, как улыбаются ему служанки, как вздыхает мать, когда он проходит мимо. Она же испытывала к нему некое чувство, сродни жалости, а жалость убивала симпатию на корню.
И как он смог выжить в этой пустыне?
Заметив сбоку какое-то движение, Патриция чуть повернула голову. Рядом вырос Фирмос.
– Будет жить?
– с легкой хрипотцой в голосе спросил чародел.
– Конечно, - ответила она. Рука застыла на сердце Нита, и каждый его удар отдавался в холодных пальцах воина Скорпиона легким толчком.
– У вас руки прирожденной целительницы, - продолжал маг.
– А у меня так затекли плечи...
– Попросите Быка. Он будет рад вам помочь, - сухо отозвалась Патриция.
– Жаль, - процедил маг и отступил в темноту. Сердце под пальцами забилось сильнее. Патриция убрала руку и посмотрела на юношу. Тот щурился и часто смаргивал, кривясь - скула под правым глазом опухла. Патриция протянула склянку с мазью.
– Спасибо, - шепотом произнес он, дрожащими пальцами зачерпывая жирное месиво зеленоватого цвета.
– Вы оставили себе лекарство?
– Мне больше не нужно, - Патриция прикрыла лоскутом ткани грудь Нита, поправила потрепанный пояс. Учитель покраснел, скрестил руки, будто защищаясь, и окончательно превратился в побитого сверстниками, обиженного мальчишку.
– Вы не солгали про родину?
– спросила Патриция.
– Нет, - ответил учитель и поджал губы.
– И... вы знаете эти места?
– Лучше, чем хотел бы.
– Моему отцу известно о вашем прошлом?
Нит пристально посмотрел на Патрицию, но ничего не ответил. Она оставила ему склянку с мазью и, поднявшись, огляделась. Фирмос спал или делал вид, что спит. Коинт и Бык стояли у костра.
– Я в дозоре, - бросила она, проходя мимо. Коинт качнул головой в знак согласия. Вот и у короля есть тайна, за которой он потащился в царство мертвых. "Её коронуют призраки", - неужели решил найти здесь себе жену? У него и в фамильном склепе орда мертвецов.
Патриция расправила плечи и вздохнула. Ночной воздух Запада был тяжел, от земли шел жар, а ветер, слишком тихий и слабый, лишь двигал песчинки, не принося прохлады.
Что-то мелькнуло вдалеке. То ли вновь вернулись огоньки, то ли... Патриция попятилась и схватилась за рукоять меча.
– Сир, - крикнула она, тряхнув головой так, что хрустнула шея.
– У нас гости!
Коинт оказался рядом в мгновение ока. Бык не отставал.
– Фирмос!
– рявкнул король, выхватывая меч.
– Иди сюда! Разгребай дерьмо, которое сам наложил!
– Что? Чего вы..., - чародел высунулся из-за плеча Быка, и выдохнул прямо тому в ухо.
– Заааадницы двенадцати богов...
– Это твое самое действенное заклинание?
– Коинт схватил мага за плечо и толкнул вперед.
– Иди! Колдуй!
Патриция закусила губу. Картина до поры до времени казалась ей забавной. За маленькой, всхлипывающей девочкой-призраком, поднимая тучи пыли, семенила толпа скелетов. Из-за темноты и обилия ходячих костей понять, сколько мертвых к ним пожаловало, не представлялось возможным.