Тритон ловит свой хвост
Шрифт:
— То есть, Игорь Всеволодович? — насторожился Вадим.
— То есть ты ведь последние годы не программировал? — сказал Савойский.
— Ну, да, — после паузы ответил Вадим, — как устроился сюда. Но я быстро восстановлюсь, честное слово! Программировать нельзя разучиться, как невозможно разучиться плавать или кататься на велосипеде, вы же знаете!
— Я и не сомневаюсь, — ответил Савойский. — А чтобы было проще, побудешь пока при Полиглоте.
— Полиглот это?..
— Верно, система автоматического перевода, — кивнул Савойский. — Оттуда, — он махнул рукой куда-то в сторону близких
— Да уж, — пробормотал Вадим. — И кто этот герой?
— Какая разница? — улыбнулся Савойский. — Много народу работало, каждый со своим куском. Начальный парсер написал я.
— Внушает. — Вадим посмотрел на будущего начальника другим взглядом. Неспециалисту не понять, но он-то знал, каково это: разделить хаотичный на первый взгляд поток байтов на смысловые единицы, а сначала выделить их, опознать, понять предназначение. При этом имея в виду логику существ из Пузыря! Куда там Фестскому диску…
— Это было не так сложно, как кажется, — сказал Савойский. — Но да, пришлось потрудиться. Теперь детали. Подчиняться будешь пока напрямую мне, потом как пойдёт…
Осознанно или нет, но, говоря о том, что разучиться программировать невозможно, Вадим обманывал самого себя. Программисту, как и пианисту, необходима практика. Особенно, когда ты не своё пишешь, а проверяешь чужое. Тем более, настолько чужое. Не так это просто, понять, как двигалась мысль другого человека, какую именно задачу решает тот или иной кусок кода — и как это сыграет потом.
Шли дни. Их Вадим проводил перед монитором, вглядываясь в скользящие перед глазами строчки кода. Вечерами, уже дома, он изучал уже переведённые и адаптированные программы. Иногда он был доволен собой, но чаще ему казалось, что он полный бездарь, и что слежение за кривыми в пещере — предел его способностей.
Результаты Вадим отправлял Савойскому. Игорь Всеволодович молча принимал работу и так же молча отправлял Вадиму новое задание. Не ругал, и это радовало, но и не хвалил, и это действовало на нервы. Но Вадим держался.
Старание никогда не бывает бесполезным. Постепенно работа стала понятной и привычной, и у него появилось свободное время. Скоро Вадим заметил, что Полиглот не настолько эффективен, как следует ожидать. Иногда комплекс замирал, запинался, вообще действовал странно. Ошибок не было, свою задачу Полиглот выполнял, но не так быстро. Задания копились, Савойский недовольно вздыхал, почему-то при этом поглядывая на Вадима. Вины за собой Вадим не видел, да и Игорь Всеволодович молчал, обходился без претензий.
Было в поведении Полиглота нечто странное, знакомое Вадиму по опыту прошлой работы. Как ни дико это звучало, что-то подобное Вадим уже встречал. Он прошерстил исходные тексты, и глаз ни за что не зацепился. Но проблема никуда не делась, и Вадим решился.
— Я хочу увидеть сырой текст Полиглота, —
— Зачем? — спросил Савойский.
— Пропущу его через Полиглот, — объяснил Вадим.
— Но зачем? — удивился Игорь Всеволодович. — Мы давно уже вычистили все ошибки и отладили логику. Ты хочешь сделать это заново? Что ты хочешь добиться?
— Не знаю, — развёл руками Вадим. — Что-то. Должно быть что-то, чего я не вижу. Такое чувство, что…
Он не договорил, не нашёл слов.
— Хорошо, — сказал Савойский. — Если это тебе поможет… Иди, работай, я сброшу файл в твою папку на сервере.
Вернувшись к себе, Вадим подсунул Полиглоту полученные (Ого? Ничего себе объёмчик!) данные и заварил кофе. Сервер мерно журчал, пережёвывая мегабайты, бегунок прогресса на экране неторопливо полз к правому краю, а Вадим размышлял: ради чего он, собственно, это затеял? Не доверять Савойскому он не мог, перевод, безусловно, сделали безукоризненно. Что же можно углядеть в сыром, непричёсанном тексте?
Колонки заиграли «Марш Черномора» — Полиглот рапортовал о выполненной работе. Вадим загрузил в него новую порцию данных, а сам открыл файл с результатами.
Глаза скользили по строчкам. Всё то же самое, что и в эталонных листингах Полиглота. Кое-где поправлены имена переменных, кое-где добавлены обращения к функциям. В общем, ничего особенного, обычная косметическая правка. Что ещё? Савойский поудалял длинные комментарии, те, что посчитал ненужными. Неудивительно, исходный текст ими изобиловал, неведомый программист из Пузыря пояснял, казалось, любое своё действие, самое тривиальное. Зачем эта лишняя работа? Ведь всё требует времени…
А вот тут… Вадим замер, не поверив глазам. Осторожно отмотал текст назад, вчитался в комментарии заново. Нет, всё так и есть, и он не сошёл с ума! Почему-то бросило в пот, и заболели виски. Вадим осторожно выбрался из-за рабочего стола, достал из холодильника бутылку пива, откупорил.
Руки работали сами, без участия головы, потому что в голове звенела пустота. Мыслей не было, лишь одна вилась, не позволяя ухватить себя за хвост: неужели то, что он видит — на самом деле? Или Савойский решил подшутить, проверить нового — ну, относительно нового — сотрудника на психологическую устойчивость?
За окном, за низеньким заборчиком тренировались бегуньи. Становились на колодки, раз за разом стартовали, пробегали с десяток метров и возвращались к пузатому тренеру в синем тренировочном костюме. Тот что-то объяснял, сопровождаю свои слова размашистой жестикуляцией, и снова отправлял подопечных к стартовым колодкам.
Девицы были чудо как хороши в своих трико, который подчёркивали и выгодно оттеняли каждую выпуклость. Было в биографии Вадима короткое время, когда и он ходил в зал тягать железо, так что мог сравнить, и надо сказать, что легкоатлетические девушки были ничуть не хуже фитнес-девиц, а даже и лучше. Красивее, естественнее. В зал фитнеса записываются для того, чтобы построить фигуру, накачать ягодицы и прочее, прочее, а в беге и вообще любом спорте фигура — не главное, там работают на результат, и фигура получается сама собой, и она правильная, природная.