Трое против Нави
Шрифт:
Выбравшись из области мифов, Варья слегка коснулся настоящей истории своего народа. Исходя из того, что я понял, яриты, или ярии были некогда многочисленным союзом родов, обитавшим где-то в степях и лесах на равнинах Причерноморья. Страж Святилища Огня вспоминал о той эпохе с нескрываемой ностальгией. Для него это был своеобразный Золотой век. Не знаю уж, в самом ли деле всё обстояло так замечательно или старик был склонен идеализировать молодость. Но описанный им социальный уклад показался мне достаточно справедливым, а многие детали жизненного обустройства, на мой взгляд, вполне заслуживали применения в современном обществе. Смущение у меня вызывали, пожалуй, его постоянные соскоки в область, далекую от реальности:
– Вот так, – сказал дед. – С тех пор я всегда нахожусь здесь. У Священного Очага я принимал юношей, и вместе мы начинали испытание, прошедший которое становился достоин жить и называть себя человеком. На Землю он возвращался обновившимся, настоящим воином, сильным, мудрым, справедливым. Всех недостойных пожирал демон Харутугшав, из чрева которого есть путь только в ничто. Таков был закон, и он будет таким всегда, несмотря на то, что испытания больше не существует.
Тут я запротестовал:
– Это уж слишком! На Земле даже за убийство не всегда дают смертный приговор, а тут можно окочуриться из-за того, что природа не наделила тебя умом или силой. Зачем же сразу в ничто! Надо дать парням потренироваться и пусть пробуют снова. Тут предки явно перегибают палку.
Хранитель задумался.
– Не знаю, может, это и правильно, – изрек он наконец. – Но я не властен над этим. У меня своя задача, а остальное – забота питаров и на их совести.
Я кивнул, соглашаясь. Передо мною в который раз встала дилемма: как ко всему этому относиться? А может, здесь есть какой-либо третий вариант выхода? Лазейка в здравый смысл, способ все объяснить и примирить противоречия?
– Мир предков, – проронил я в замешательстве, – так это не моя Земля? Я грешным делом сначала подумал, что… – (тут я вспомнил, что как раз и помыслил, будто отправился к праотцам, и поэтому сознательно закончил иначе) – …умер.
– Нет, что ты, пока нет, – успокоил он меня.
– Что значит "пока"? – всполошился я, холодея.
– Твое тело там, где ты оставил его, приняв сому. В мое время тела охраняли жрецы в ритуальных хижинах, чтобы покой испытуемых не тревожили. Но твоя сущность, атман, попав сюда, временно облеклась в новую плотскую оболочку. Оттого ты наг.
– И как же это возможно?
– Магия.
– Значит, все вокруг – ненастоящее, не существует?
– Отчего же? Тело твое спит, но атман бодрствует. Он тоже реален. И если здесь ты умрешь, то окончательно, вместе с телом, которое оставил там. Уйдешь к демонам возмездия.
– Господи! Неужто все это правда?
– Истина, – подтвердил Варья. – Кстати, каким богам ты поклоняешься?
– Никаким, – признался я. – Я много размышлял над этим вопросом и решил, что это пустое занятие.
– У вас, что, все такие?
– Большинство. Не чтят ни богов, ни предков.
– Плохо, – расстроился старик. – У нас тоже такие были. Уходили к другим племенам, которые тогда еще ели друг друга, забывая Род, закон Риту, солнечных Яра и Яру. Атманы таких яриев после смерти тела слабеют и тоже умирают, отчаявшись найти дорогу в свой мир. Как чужие. А сущность прошедших испытание после смерти перерождается в бессмертное тело. Мы называем его Вирадж – сияние. И я таков, только ты пока не можешь меня увидеть.
Я для виду покивал, но на самом деле не согласился. В связи с религией у меня возникли серьезные проблемы. Мы с одним из моих друзей как-то попытались разобраться с этим вопросом окончательно и определить, какое из существующей массы верований соответствует истине. Но в силу ряда объективных и не очень причин совсем запутались. Обладая критическим мышлением и стараясь ничего не упустить, мы, дабы не ошибиться, вознамерились уважить всех и в итоге пришли к полному абсурду. Все религии большей частью противоречат друг другу, но претендуют на свою исключительную правильность. Выходит, чтобы не ошибиться, нужно целые сутки посвятить только отправлению разношерстных обрядов. Встал, скажем, утром, простер циновку на восток и испустил хвалу Аллаху, потом помолился в церкви (кстати, в православной или протестантской?), помедитировал в буддийском храме и т. д. А ведь есть еще тысячи мелких местных культов в Африке и Амазонии. Когда прикажете им уделять внимание? Безвыходное положение. Поэтому материализм в итоге победил, и в мозгах у меня воцарился какой никакой порядок. Хотя тоска по чему-то запредельному осталась.
Но сейчас мне было не до религии. Здравый смысл подсказывал, что я вот-вот очнусь, но галлюцинации такой силы – это, согласитесь, сродни сказке. Что же мне, поверить деду? Рассудок против этого восставал. Я, конечно, не столь просвещен в науке и философии, но представить себе какую-то новую форму бытия, равно как и разместить ее у себя в голове, не получалось.
Тем не менее, независимо от того, как все обстоит на самом деле, я решил ничего не менять в своем обычном поведении, а учитывая слова Варьи о вероятной гибели, по возможности уклоняться от всех возникающих опасностей. Невероятная история старика в каком-то смысле была продолжением цепочки, начавшей выстраиваться еще на Земле: намеки профессора Вритрина на напряжение в воздухе, древних индоевропейцев и возможность чудес, ссора с Таней, дерьмовое самочувствие, наконец, возлияние, закончившееся так плачевно. Складывалось впечатление, будто воздействие внешних факторов четко наложилось на внутренние проблемы, короче – что всё это подстроено. Но кому это было нужно? В конце концов я почти смирился с возможностью того, что в древности и впрямь существовали обряды, практикующие временное перемещение пресловутой энергоинформационной сущности человека в иные пласты реальности. Как – это уже другой вопрос. Мы до сих пор имеем очень смутное представление и о Вселенной, и о ее устройстве, и о потенциале наших пращуров. Если не отбрасывать эту возможность, то мы с Шуриком случайно или повинуясь чьим-то козням действительно стали участниками забытого ритуала. Кстати, где же он тогда? Я решил побыстрее выяснить, где Сашка и кто над нами мог так пошутить. А также поподробнее узнать о сущности ритуала, раз уж я невольно оказался в роли его участника. Хотя подвизаться на свершение подвигов у меня не было охоты.
– Слушай, можно я тебя буду Дедом называть?
– Как хочешь, – буркнул Варья.
– Тогда, Дед, если ты не врёшь, где-то здесь должен быть мой друг. А его нет, хотя пили мы вместе.
– Не обязательно, – сказал Варья. – Он может и не быть яритом.
– А чем ты занимался тут все это время?
– Скучал. Но без дела не сижу. Охочусь, благо дичи полно. Грибы есть, рыба. Вечером фигурки вырезаю из кости. Гляди, – показал он пару заготовок, на мой взгляд, довольно симпатичных. – Оружие мастерю, уже целая груда. Спешить некуда, вот и стараюсь, чтобы было надежнее да красивее. А вообще – тоскливо до смерти. Ночью лежу, смотрю на небо, с богами говорю. Тяжко. Живого человека рядом нет. Старейшины бывают редко.
– Охотишься в долине?
– Нет, на плато. Внизу опасно. Местность до самого горизонта – для испытания. Это будто…
– Полигон, – подсказал я, удивляясь, как рождаются аналоги современных терминов на этом странном языке.
– Точно. Я опытный воин, но лишний раз соваться туда не хочу. Ведь прошли тысячи лет. И голодный Харутугшав все ревет по ночам.
– Тот самый демон? А где его логово?
– Видишь две самые близкие горы? Между той, что повыше и той, что справа, узкая пропасть. На склоне высокой – его пещера.