Трое за те же деньги (сборник)
Шрифт:
— Вас тут всего двое? — спросил Эрл.
— А нам больше никто не нужен. Похоже на то, что мы с каждым годом все лучше вдвоем управляемся. И с каждым разом едим все меньше. — Он снова рассмеялся, но взгляд, как маленький острый меч, все время перебегал с одного на другого. — Еще немного, и вовсе перестанем есть. Неплохая выйдет шутка, верно?
— Не найдется у вас немного виски? — спросил Эрл. Он чувствовал небывалую слабость, казалось, вся сила уходит через дыру в плече. Рана кровоточила не слишком сильно, но уверенности, что ранение несерьезное, не было.
В большом камине грубого камня горели несколько поленьев, но тепло совершенно не проникало в холодную и мрачную комнату.
— Ни виски, ни джина, ни пива, — старик отрицательно покачал головой.
— А как насчет кофе?
— Я же сказал вам, что с каждым разом мы едим все меньше. — Казалось, он гордился умеренностью в еде; глазки его издевательски моргали. — Человек вполне может обходиться без множества вещей. Вы узнаете это, когда доживете до моих лет. Что с вами случилось? Вы больны?
— Куда пошла ваша жена?
— Про Крейзибоун трудно сказать наверняка. Могу только сказать, что она постоянно заставляет человека задумываться.
— Сходи взгляни, — велел Эрл Ингрэму. — Посмотри, что она делает наверху.
— О, за неё не беспокойтесь, — сказал старик.
— У вас есть телефон?
— Он нам не нужен.
— А как насчет соседей? Может кто–то заехать к вам нынче ночью?
— Ближайший дом — примерно в миле по дороге. Никто не собирался приезжать. А что вас беспокоит?
Эрл огляделся и заметил на столе возле продавленного дивана радиоприемник.
— Эта штука работает? — спросил он старика.
— Мне как–то все равно, даже если и не работает.
Эрл медленно пересек комнату, стараясь не спешить, чтобы не вызвать боль в боку, сел на диван, потом включил приемник и шкала слабо осветилась. Наконец сквозь эфир прорвались звуки танцевальной музыки и заполнили промозглый воздух комнаты неуместными веселыми ритмами. Эрл осторожно оперся на валик дивана. Боль пульсировала в плече медленно, но сильно, словно кувалдой ударяя по нервам.
Он огляделся кругом. В комнате было совсем мало мебели, только кровать, диван и пара стульев с прямыми спинками. Полка над массивным камином завалена всяким хламом: немытыми бутылками, пожелтевшими газетами, потрескавшимися чашками, выцветшими фотографиями в деревянных рамочках. Доски пола были разной ширины, от холода и времени они покоробились, но под ногами казались железными. Разглядывая каменные стены и грубо тесанные потолочные балки, Эрл подумал, что дом был построен так, чтобы хватило на несколько поколений.
От сырости остро заныли кости, но несмотря на холод в комнате стоял острый запах упадка, кисло–сладкий запах гниения, похожий на зловоние кучи гниющих овощей. И Эрл понял, что здесь было что–то еще, какой–то медицинский запах, какое–то кислое зловоние, чувствовавшееся в холодном воздухе комнаты.
— Так в какую беду вы попали, ребята? — лукаво спросил старик.
— За нас не беспокойтесь, — сказал Эрл. — Делайте то, что я скажу, и никто не причинит вам вреда.
— Я не могу поручиться за Крейзибоун. Она не очень–то обращает на кого–то внимание. — Старик взглянул на Эрла блестящими от возбуждения глазами. — Что вы натворили? Убили кого–нибудь?
— Нет, — отрезал Эрл.
— Тогда что–то украли? Взломали магазин?
Умоляющие глаза старика заставили его почувствовать себя неловко; в нем было что–то жестокое и болезненное, похожее на сладковатое зловоние, исходящее от линчующей толпы. Эрл понял, что их неприятности его поддерживают, наполняют тщедушное старое тело бодрящим возбуждением.
— Вы ранены, верно? — сказал старик, пристально вглядываясь в Эрла. Могу побиться об заклад, что вы получили пулю.
— Правильно. И ещё шесть осталось в моем пистолете. Подумай о них, папаша.
— Вам нет нужды причинять нам вред. Мы — старые люди, мистер.
Ингрэм вернулся в комнату.
— Все в порядке. Она собирает поесть.
— Тебе лучше убрать фургон с глаз, — сказал Эрл.
— В такую бурю сюда никто не приедет.
Эрл взглянул на старика.
— За домом нет места спрятать машину?
— Сарай достаточно сухой, но кто–нибудь может её там увидеть.
— Вы же сказали, что этой дорогой никто не ездит.
— Да, но так было до того, как вы сюда прибыли, — он захихикал и лукаво взглянул на Ингрэма, как бы ища поддержки. — А вы, ребята, можете сделать это место достаточно популярным. В любом случае у нас тут по ночам бродят несколько охотников за енотами, и несколько охотников за лисицами днем. Они очень заметны. Все одеты в красные куртки и блестящие черные сапоги. Среди них есть и женщины. Иногда случается, что лисица забегает в сарай или под навес для дров, и тогда они собираются вокруг и стараются её выгнать. При этом они могут наткнуться на вашу машину. Так что я не стал бы ставить её в сарай.
— А куда бы вы её поставили, папаша? — Эрл понял, что старик не хочет, чтобы их немедленно схватили, ему хотелось растянуть возбуждение и понаблюдать, лежа в постели, как они будут корчиться, покрываясь потом.
— Прямо от черного хода в лес идет узкая дорога, — сказал старик. Много лет назад там был слюдяной рудник, и одна из каменоломен может оказаться вполне подходящим местом для машины. Там её никто никогда не увидит.
— Сможем мы там проехать?
— О, наверняка. Это очень неплохая дорога. — Старик заговорщицки подмигнул. — А до завтра все следы смоет. Видите, об этом тоже стоит подумать.
— Очень хорошо, Самбо, — сказал Эрл. — Поехали.
— Черт возьми, ты слышишь какой дождь? Давай подождем, пока прекратится этот потоп.
— Я слышу, — спокойно сказал Эрл. В наступившей тишине стало слышно, что дождь словно злобным цепом молотил по крыше. Он взглянул на Ингрэма. Сколько у тебя денег, Самбо?
— Точно не знаю, долларов сорок — сорок пять.
— Положи их на стул.
— О чем ты говоришь? Ты думаешь, здесь в округе можно что–нибудь купить?
— Делай, как я сказал, Самбо. Положи деньги на стул. — Эрл достал пистолет из кармана и подвинулся на край дивана. Усилие привело к тому, что он снова облился потом, но пистолет в руке смотрел безжалостно и твердо. Эрл внезапно возвысил задрожавший от дикой ярости голос. — А потом раздевайся. Снимай куртку, рубашку, брюки. Слышишь, Самбо?