Трофейная банка, разбитая на дуэли
Шрифт:
Ничего себе!
Никаким образом привязать это к Стасе было невозможно. Лодькина душа не принимала легкомыслия ни в чем, что связано с Богом...
Однако... ведь стихи не обязательно должны быть легкомысленными...
Но все равно! Что божественного в ней, в Стасе Каневской? Конечно, она хорошая. Все понимает с двух слов, любит те же книжки, что и Лодька, смеется так замечательно и, когда смеется, на лбу подскакивают загнутые в полукольца пушистые прядки пшеничного цвета, а в светло-карих глазах вздрагивают искры (не такие, как от железных опилок, а крохотные и будто щекочущие)... А на затылке рядом с косами — тоже завитки волос, и Лодьке (он всегда краснел при такой мысли) иногда хотелось потрогать эти завитки... В общем, такая вот она, Стася. И еще по-всякому славная. Но не ангел же...
Хотя... чуть-чуть, самую капельку, что-то ангельское Лодьке в ней иногда чудилось. Так же, как в девочке на серебристом коне. Случалось даже, что не эту девочку, а именно Стасю видел он в своих мыслях легко взлетевшей на высокое цирковое седло. Но эти мысли были короткими, Лодька строго обрывал их...
Но теперь оборвать не сумел. Запрыгало в голове:
Легкая девочка СтасяНад серебристым конем.В ангельской ипостасиМчишься куда-то на нем.Чудятся белые перьяМне за твоею спиной.И не решаюсь поверить яВ то, что ты будешь со мной...Сочинилось в одну минуту. Только... Лодька замычал и ударился носом о раскрытый словарь (в носу даже загудело!). До чего глупо! Никогда он не решится записать эти строчки в тетрадь. И уж тем более показать Стасе! Стыд какой! Она или обсмеет его, или решит, чего доброго, что он влюбился...
А разве не влюбился?
"Да никакая это не любовь, — сказал себе Лодька. — Это... просто..."
Ну, а если честно, то какое "просто"? Ведь не дружба же, как с Борькой! Совсем другое...
Но если и любовь, то лишь самую капельку и... такая, как в книжках о рыцарях. Осторожная, как прикосновение к найденному среди зарослей цветку. А вовсе не та, о которой любят почесать языки парни в классе, а то и на Стрелке... И даже не та, о которой то и дело вздыхает Галчуха. Ведь она, хотя и хочет "музыкального волнения" в любви, но, кажется, допускает в ней — пусть не сразу и осторожно — этакое "лапанье". А Лодька готов провалиться при мысли, что он посмел бы так коснуться Стаси...
Да и зачем? Что парни находят в разговорах о голых девицах и в любованиях ими? Считается, что должно появляться замирание в душе и особое "желание"... Бахрюк однажды принес в класс карты, сделанные с помощью фотопечати. На них — сладко улыбающиеся тетки без всякой одежды. Мальчишки, облепили Бахрюка со всех сторон и тяжко сопели. Лодька тоже поглядел на карты. И... да, он ощутил замирание. Но исключительно от стыда и от страха, что кто-нибудь из взрослых поймает их, семиклассников, за этим делом. Правда, еще страшнее было показаться сосунком и хлюпиком, поэтому Лодька около минуты повисел над чужими плечами, глядя на глянцевых "дам бубей" и "дам червей". Потом отошел и сел за парту. Сурово признался себе, что никакого интереса в себе при разглядывании не обнаружил.
Или... что-то шевельнулось? Чуть-чуть? Такое, что он боязливо загнал в самое темное подполье своей души...
Но уж Стася-то здесь в любом случае ни при чем!
Да, ее к этим мыслям приплетать совершенно невозможно... Ну, а вообще-то почему другим парням такие темы интересны, а ему, Лодьке, — ничуть? Маленький еще? Но ведь на днях четырнадцать... Или просто не видел еще того, что надо, и потому не знает, в чем там интерес? Ведь без такого интереса, говорят, не могут появляться дети. Значит, и он, Лодька не появился бы (через сто лет и один день после гибели Пушкина)...
То ли "вихляние судьбы", то ли еще неизвестно что будто подталкивало его сегодня к испытаниям. Выражаясь по-научному, "провоцировало".
Потому что Галчуха с жестяным звоном протащила из кухни к себе в комнату тяжелое корыто.
Лодька знал, что иногда, в те вечера, когда дядюшки и тетки не оказывалось дома, Галчуха устраивала себе "банные процедуры". Видимо, это ей казалось более удобным, чем ходить в общую баню. Вот и сейчас... Да, конечно! Лодька по Галчухиным тяжелым шагам и сопенью пронял, что она пронесла в комнату нагретое на плите ведро. Потом еще...
Лодька выключил лампу. Не дыша полежал щекой на гладком развороте словаря. Щелка под потолком светилась в памяти: пугала и... притягивала. Обмирание растекалось по телу от ушей до пяток.
За двумя стенками раздался шум выливаемой в корыто воды... Лодька полежал минуты две, крупно глотнул. Сердце било в уши тугими большущими мячами. Но слышал его только Лодька. Галчуха, конечно, не слышала. Она, скорее всего, думала, что ни Лодьки, ни его мамы вообще нет дома: тихо за стеной, темно в дверной щели...
Лодька, ватно обмякнув руками-ногами, стал подниматься над кушеткой. "Просто я должен понять", — говорил он себе. — Это... научный эксперимент..."
На цыпочках, в носках, он вошел в темную комнату со стеллажом. Ощущение было таким, словно он раздет до нитки и в любую секунду кто-то может щелкнуть выключателем... Да, одно дело дурашливо болтать с Галчухой о бюстгалтерах или о "лапаньях-обжиманьях", к которым склонны ее ухажеры, а другое вот так, всерьез... Но... не пятиться же, если задумал...
В окно слабо светила со двора лампочка. Лодька, двигаясь привычно и мягко, забрался на спинку кровати ("только не звякни, металлолом несчастный...). Переступил на полку (не спихнуть бы учебники). Вдвинул лицо в проем между книгами (пахло, будто в библиотеке). Сердце бухало так, что, кажется, вздрагивал стеллаж. Исчезнуть бы, пока не поздно... Однако Лодька, тихо сопя, придвинул к щели глаз...
Галчуха оказалась в поле зрения полностью. Она сидела посреди комнаты в корыте и натирала голову куском мыла. Лодька видел ее со спины и... ну, ничего необычного и хватающего за душу он не разглядел. Спина как спина — с округлыми шевелящимися лопатками и цепочкой позвонков, с розовым следом от узкого лифчка под ними. Из-за спины торчали высоко поднятые, блестящие от воды колени... Подумаешь! Все это Лодька видел летом, на Песках, когда вместе с "герценскими" пацанами там купались одноклассницы Лешки Григорьева и Атоса. Разве что вместо "держателя бюста" этот вот розовый след... Но стоил ли он таких переживаний!