Трон императора: История Четвертого крестового похода
Шрифт:
Конрад и не подозревал, что ему подсунули наживку.
— Госпожа, я с прискорбием вижу, что вы, хоть и провели пять лет среди нас, по-прежнему не знаете нашей веры. Начнем с самого начала.
— «В начале было Слово», [11] — тут же процитировала она.
У Конрада округлились глаза.
— Вы знаете Библию?
— От Бытия и дальше. Альфу и омегу, как говорят в Византии.
— Чудесно. Значит, вы уже приобщились к Слову Божьему, — улыбнулся Конрад.
11
Евангелие
— Там, откуда я родом, Словом Божьим называют Коран. Но меня очень позабавили рассказики из вашей книжки. Особенно из Ветхого Завета. Не обижайтесь, ваше преосвященство, но после смерти Иисуса все стало как-то назидательно и скучно.
Аристократ-незнакомец возмущенно фыркнул, я громко захохотал, а Конрад злобно на меня посмотрел.
— Прошу прощения. — Мне пришлось изобразить кашель. — Продолжайте.
Конрад внимательно вгляделся в лицо принцессы.
— Итак, вы читали Слово Божье, но оно не наполнило вашу душу сиянием.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — ответила Джамиля, помолчав секунду. — Это сияние… — Она стала подбирать подходящие слова. — Оно должно было бы заставить меня жить по-другому или просто вдохновить на то, чтобы я молилась Господу по-другому?
Конрад заморгал.
— Тонкий вопрос. У вас больше ума, чем у большинства женщин. — Он бросил взгляд на Грегора. — Вам предстоит не просто спасти душу, а, возможно, взрастить ее.
— Да, из нее может получиться вторая Хильдегарда Бингенская, [12] — изрек незнакомец по-французски и не без доли иронии.
12
Хильдегарда Бингенская (1098–1179) — основательница (1136) и аббатиса монастыря Рупертсберг близ Бингена. Славилась как пророчица. Канонизирована католической церковью.
Его теноровый голосок разнесся по всей палубе, несколько женщин взглянули на него и тут же отвернулись без всякого интереса.
— Я читала Хильдегарду Бингенскую, — парировала принцесса, обратившись к вельможе на безупречном французском. — Она неплохо разбиралась в медицине, особенно в той части, что касается кровотока в человеческом теле, но до просвещенных мужей моего народа ей далеко. И музыка у нее довольно красивая, если учесть ограничения, в которых ей приходилось сочинять. Однако мне бы не хотелось стать аббатисой. Религия святого Павла не пробуждает во мне отзыва.
— Почему ты называешь ее религией святого Павла? — возмутился тенорок, пропустив остальные ее замечания (которые нас с Грегором не оставили равнодушными).
— Потому что до Павла никакого христианства не существовало, — деловито ответила она. — Ваш Иисус просто пытался реформировать иудаизм, как впоследствии это делала секта караимов или шииты внутри ислама. Его последней вечерей была иудейская Пасха. И отдельной верой это не было, пока один парень по имени Саул не перегрелся на солнце до галлюцинаций. В голове у него все смешалось так, что он даже перепутал собственное имя.
Такой ответ не понравился незнакомцу, а епископу, видимо, причинил смертельную муку.
— Где ты все это услышала? — строго поинтересовался Конрад.
— Священник Барциццы пытался меня обучить, — сказала она. — Разумеется, он высказывался по-другому, но не нужно обладать большой прозорливостью, чтобы понять, что вашу религию основал человек, страдавший солнечным ударом. Наверное, поэтому он изрекал безумные вещи, например, что не должно совокупляться, если есть возможность этого избежать. Даже Маймонид [13] не проповедует такую чушь. — Она презрительно оглядела палубу. — Я нахожу странным, что этот корабль специально выделен для совокуплений, хотя мы находимся на его борту с высокой целью — способствовать распространению христианства. И еще более странным считаю то, что вы будете убивать людей, проповедуя христианство. Не припоминаю, чтобы Христос кого-то об этом просил.
13
Маймонид Моисей (1135–1204) — еврейский философ. Родился в Испании, с 1165 г. жил в Египте, был придворным врачом Салах-ад-дина. Стремился синтезировать библейские откровения и арабский аристотелизм.
— Христос ни за что бы не потерпел, чтобы его святой город оказался в руках кровожадных неверных, — упорствовал епископ.
— Этот город и был в руках кровожадных неверных, когда Христа распяли, — возразила она. — Они тогда звались римлянами. Но, уверена, он бы обрадовался, узнав, что в конце концов город возвратили его соплеменникам, иудеям. А вы собираетесь вернуть его иудеям, после того как вырежете всех мусульманских женщин и детей, что окажутся в пределах города?
— Мы не собираемся уничтожать женщин и детей, — оскорбленным и в то же время умиротворяющим тоном произнес Грегор.
— Разве? Что, традиция успела измениться? — поинтересовалась принцесса. — Когда вы впервые пришли к нам, более века назад, вы истребили всех, а ведь город даже не пытался помешать вашему вторжению. Вы убивали десятками тысяч мусульман и иудеев, вы разрывали трупы на куски в поисках проглоченного золота и танцевали в реках крови, что текли по улицам. А потом вы отправлялись в свои церкви и возносили хвалу своей святости. Мы до сих пор ждем объяснения.
— А объяснение таково, что за несколько веков до этого ваш народ точно так же поступил с нами, христианами! — взорвался Конрад.
— Ну да, око за око, я уже слышала, — сказала Джамиля. — Разумеется, это иудейская доктрина, и в первоначальном контексте она означала нечто совсем другое. Однако как интересно: вы подражаете иудеям, даже когда стремитесь стереть с лица земли их нацию. Хотя, конечно, Павел никогда не цитирует Библию в иудейских переводах — только в греческих. Лично я, прочитав его послание, думаю, что он был язычником, который захотел распространить свои языческие верования с помощью иудаизма.
— Языческие верования? — ошеломленно повторил Конрад.
— Языческое верование, — исправилась она. — По сути, римское верование. Понятие о боге-человеке и его жертвенной смерти. На самом деле это, разумеется, Вакх, которому поклонялись римские язычники, угнетавшие иудеев. Вера вовсе не является исполнением какого-либо иудейского закона, как говорил Павел. Никто до Павла не рассматривал Иисуса в такой языческой манере — включая самого Иисуса, ведь он был хорошим раввином. Он вовсе не заявлял, что умирает во искупление чьих-то грехов. Иначе всем его последователям такая смерть показалась бы бессмысленной или, что еще хуже, еретической.