Трон Исиды
Шрифт:
А было ли ему вообще до этого дело? Ну а если уж на то пошло, как повел бы себя Луций Севилий?
«И что я о нем знаю?» — гадала она. Действительно, что? Безусловно, он вежлив, умен, застенчив в компании, но вполне непринужден со знакомыми — это раз. Он из хорошей семьи; почти всех его родных Диона сразу узнала бы, даже случайно встретив, — столько он про них рассказывал. Это два. Он не верит в магию; по-настоящему — нет, хотя сам обладает мистическим даром. Это три. Она знала о нем все, что только может знать друг! Луций и называл ее так… если только именно это имел в виду. Но… друг — не возлюбленный. Возможно, в таких отношениях он настоящее чудовище.
Чепуха! Что за глупости лезут ей в голову! Луций
Да, конечно… но все-таки он ни разу, даже не намекнул, что хочет чего-то большего… Луций не женат, он сам говорил и наверняка не лгал. Была у него наложница в Галлии, но она бросила его ради мужчины, который мог на ней жениться и сделать ее почтенной дамой. Луций Севилий никогда не приводил домой женщин и не ходил в бордели… насколько ей известно. Если она была ему нужна — следовало только сказать…
А если бы он сказал? Что Диона могла ответить?
— Тупица! — выговорила она, свирепо тряся головой. — Тупица, тупица, тупица.
Кого она имела в виду? Себя? Его? На эти вопросы ответа у нее не было.
От беременности Клеопатра отяжелела настолько, что ходить ей стало трудно и неприятно; она даже старалась лишний раз не садиться на трон. Теперь царица нередко откладывала многие дела или перепоручала их сановникам. Неотложные вопросы она решала, устроившись на ложе в своих покоях, открытых свежему воздуху, или плавая в большом бассейне купальни. Только там ей становилось легче, только там ее тело, отягощенное высокой горой живота, могло немного расслабиться. Близилось время разрешения от бремени, и теперь она проводила в воде почти целые дни, вылезая наружу только для того, чтобы ее умастили благовонными маслами, сделали массаж и понежили прохладой опахал, а потом снова забиралась обратно в бассейн.
— Теперь понятно, почему Таурт [29] выглядит именно так, — жалобно произнесла она. — Ну разве придумаешь лучшее воплощение для богини деторождения, чем бегемот?
Диона сонно улыбнулась. Стояла невыносимая жара, как всегда в Египте в преддверии весны. Она оставила Клеопатру мокнуть в бассейне, а сама дремала неподалеку, дрейфуя лежа на спине; изредка ее сознание выплывало в явь. Медленно поворачивая голову, она видела царицу, расположившуюся на своем обычном месте — на выступе, по грудь в воде. Ее служанки плескались в дальнем конце бассейна, перебрасываясь шуточками. С этого же края было почти спокойно: здесь находилась только Клеопатра да она.
29
Таурт — в египетской мифологии богиня-покровительница женщин и детей. Священное животное Таурт — гиппопотам. Таурт помогала при родах, лечила от бесплодия. Изображалась в виде стоящей беременной самки гиппопотама с женскими руками и грудью и львиными задними лапами (иногда и с головой львицы).
— Не припомню, — сказала царица, — чтобы тебя когда-нибудь разносило так, как меня сейчас. Наверное, я могла бы тебя возненавидеть от зависти. Ты всегда красива.
От ее слов Диона окончательно проснулась.
— У меня никогда не бывало близнецов — иначе я бы тоже раздалась не меньше.
— А лекари и астрологи утверждают, что у меня будет один ребенок. Честно говоря, и те и другие мне порядком надоели. Твердят: родится сын, вылитый Геракл. В простоте слова не скажут.
— Чепуха, — отмахнулась Диона. — Родятся близнецы — сын и дочь, царевич и царица [30] .
30
В
— Как, мой сын не станет царем?
— Этого я не сказала, — возразила Диона. Леность мыслей ушла. Она переплыла бассейн, выбралась наверх и села на край неподалеку от Клеопатры, болтая в воде ногами. Это будет твоя единственная дочь. Она обязательно станет царицей. К тому же сын у тебя уже есть.
— Верно. — Клеопатра откинулась головой на лазурно-синие изразцы, выстилающие бассейн, вздохнула. И у нее перехватило дыхание. Голос царицы, когда она смогла говорить, был спокоен, как всегда, но от ее слов Диона вскочила.
— Мне кажется, начинается. В воде мне легче, но сейчас… — Ее улыбка была улыбкой львицы — белозубой, неприрученной… — И между прочим, в срок. Скажи богине, чтобы сначала она подарила мне девочку — если там вообще есть девочка. Я хочу, чтобы она обязательно стала царицей.
Никто не смеет указывать богине. Но и царице — тоже. Диона хлопнула в ладоши:
— Гермиона! Елена! Быстро плывите сюда!
Царица занялась рождением детей так же основательно, как и все, что она делала. Она созвала лекарей, астрологов, жрецов и жриц, служанок и засыпала их приказаниями. В этой толчее Диона затерялась. Но, в сущности, у нее и раньше не было во дворце определенного места. Жрица царицы бывала повсюду.
Место, где царица занималась магией, относилось к тому сорту тайн, которые лучше всего сохраняются именно потому, что их не скрывают. Человеку, забредавшему сюда, оно казалось святилищем, маленьким храмом Исиды, удобно расположенным рядом с покоями царицы. Помещение было оформлено в египетском стиле; стены густо исписаны старинными словами, древними молитвами и, конечно, покрыты изображениями древних магов, шествовавших, согласно табели о рангах, от стены к стене и от потолка — к выложенному камнем полу. Алтарь очень простой: черный камень на красном — Черная Земля и Красная Земля, а вместе — Египет. Статуя богини была очень древней — ее привез из Фив [31] первый из Птолемеев. Богиня восседала на каменном троне, увенчанная короной-солнцем, и прижимала к груди своего сына Гора. Он был похож на обычного ребенка, с человеческой головой, и все же опирался о спинку трона и обнимал мать соколиными крылами.
31
Фивы — один из древних городов Египта в верховьях Нила; в разное время был столицей Египта. Центр почитания бога Амона.
Такую Исиду Диона любила больше всего — мать и богиню, защитницу. Она хранит их всех, простых смертных, своих детей. Именно в защите нуждалась Диона, когда царицу уложили на кровать с изображением солнца и луны. И поэтому нисколько не удивилась, обнаружив еще одно существо, объявившееся во дворце. Оно потягивалось, зевало и наконец спрыгнуло — довольно неизящно — с колен богини на пол и свернулось у щиколотки Дионы. Кошка богини Бастет, тяжелая из-за котят, была очень кстати в этот длинный день и долгую ночь.
Нечто неуловимое в мыслях Дионы подсказывало ей, что дорогое время потеряно, а помощь может прийти слишком поздно. Она бросилась к алтарю, неподвижно постояла возле и положила на него руку.
Ее пальцы коснулись холодного камня, и она вдруг поняла… Как же она могла не понять этого сразу. Схватки должны были начаться еще до того, как отошли у Клеопатры воды. Это произошло, наверное, около часа назад. А солнце садилось, приближалась ночь, несущая с собой сонмы злобных тварей, охотившихся за душами младенцев.