Трон Знания. Книга 5

Рауф Такаббир

— Он присвоил наш жемчуг, вместо того чтобы купить новый корабль и отправить вас на родину, — продолжил Йеми. — Вас грабили, избивали, убивали, а он сидел возле костра и ничего не делал.

Из леса вновь донеслись крики.

Йеми заорал во всё горло:

— Теперь он привёз к нам сына человека, который держал вас в тюрьме! Он сказал, что это ваш правитель. У морского народа нет правителя! И никогда не будет! А если вы с ним заодно, то вам здесь не место!

Наступила тишина. Ни всплеска волн, ни шума леса, ни пения птиц. Легкий ветерок гнал песчинки по пляжу цвета солнца. Их шуршание

напоминало шелест умерших осенних листьев.

Адэр еле сдержался, чтобы не подняться на ноги и не сказать: «Я открыл перед вами двери, а вы отказались войти. Второго шанса не будет». На его колено легла маленькая ладонь. Адэр положил руку сверху и легонько сжал, успокаивая.

Желание обогатить казну, помочь нищим островитянам, свозить Йола на родину… К чёрту казну, островитян и Йола! Желание устроить Эйре праздник обернулось грандиозным провалом. Надо убедить её взять жемчуг и отдать Йеми ориентов. Пять тысяч жемчужин — это баснословное состояние. Как только шхуны отойдут от острова, за борт полетят ящики с подарками, как гробы с останками надежды.

Эйра хотела убрать руку, но Адэр сплёл её и свои пальцы в тугой замок и громко проговорил:

— Они могут лишать тебя чего угодно, Йола, но в Грасс-дэ-море ты ориент и главный старейшина. Ты не переплывёшь заново море жизни, зато поможешь соплеменникам избежать твоих ошибок.

Из леса донеслись ритмичные хлопки в ладони.

Йола посмотрел на Эйру:

— Ты меня не простишь.

Она высвободила ладонь из руки Адэра, поднялась на ноги и, глядя на многотысячное сборище, заговорила на языке ориентов:

— Я верховная жрица морун Эйра Латаль. Мою мать звали Малика, и в память о ней я ношу её имя. Моего отца звали Яр, и он ориент. В морунах не течёт кровь отцов. Я исключение. Много веков назад вы пришли в Дэмор. Мы поняли вас и приняли такими, какие вы есть. Мы уважали ваши традиции и веру и хранили ваши тайны. Теперь я пришла к вам.

— Мы понимаем тебя и принимаем, — заверил Йеми и опустился на пятки.

— Сыновья, внуки и правнуки морун! — проговорила Эйра. — Сядьте за правителем вашей родины.

Никто из ориентов не пошевелился. Адэр приказал переводчику повторить слова Эйры. Потомки морун? На острове?

Эйра посмотрела на Йеми:

— Они не знают?.. Вы им не сказали…

Старейшина побледнел, как только может побледнеть загорелый до черноты человек:

— Это было до меня. Это было при моём отце. Я ещё не родился.

— Он увозил их из Порубежья детьми?

— Их родителей убивали. На сыновей тоже охотились.

— И на дочерей охотились, — сказала Эйра и, перешагнув черту на песке, быстро пошла через толпу, указывая то на одного человека, то на другого. — Садись за правителем своей родины. Ты. Ты. И ты…

Вздыбив шерсть волной, Парень побежал по краешку углубления, в котором сидели островитяне. Достаточно было посмотреть на красные глаза, сверкающие ярче солнца, на огромные клыки в оскаленной пасти, чтобы понять: зверь бросится на любого, кто проявит неуважение к моруне.

Народа было много, Эйра подходила к каждому. Не прикасалась и ни о чём не спрашивала. Просто говорила: «Ты», либо молча шла дальше. «Просеивание» ориентов затянулось на пару часов. Адэр считал, сколько людей скрывается за его спиной, потом сбился. Когда Эйра вернулась, Адэр посмотрел через плечо и… встал. На идеально ровной пустыне сидела впечатляющая толпа. Впечатляющая не размерами, а тем, что на острове проживает не десяток и не сотня потомков морун, а значительно больше. Люди озадаченно переглядывались. Похоже, они не поверили Эйре, а просто подчинились.

Эйра устремила взор на островитян позади Йеми:

— Среди вас есть те, кто увозил наших сыновей в Ориенталь. Но вы не спасали наших дочерей.

Донеслись голоса:

— Мы выполняли приказ главного старейшины.

Адэр отказывался верить. События, о которых идёт речь, произошли век назад. Свидетели тех событий давно мертвы.

— Уйдите, — произнесла Эйра. — Здесь вам не место.

Несколько стариков выбрались из толпы и скучились на опушке леса.

Эйра повернулась к Адэру лицом. Одной рукой указала на потомков морун, второй рукой указала на людей за спиной Йеми:

— Те, кто изменил жене или мужу, уйдите. Здесь вам не место.

Ориенты превратились в статуи.

— Уйдите, — повторила Эйра. — Или я выведу вас за руку.

Пряча взгляды, островитяне вставали. Ссутулившись, шли к опушке леса и в тени крон сбивались в кучки. Прелюбодеев среди потомков морун не оказалось.

— Те, кто обидел мать, уйдите, — проговорила Эйра, продолжая указывать на оба «лагеря». — Здесь вам не место.

Толпа в углублении пустыни вновь поредела. Другой «лагерь» не шелохнулся.

— Те, кто провинился перед отцом, уйдите. Здесь вам не место.

Адэр подумал, что надо бы присоединиться к сборищу на краю леса, но Эйра на него не смотрела. Если посмотрит и повторит фразу, он будет честен перед собой и уйдёт.

Вдруг Йеми вскочил. Повернувшись к своим людям, закричал:

— Вы не понимаете, что происходит? Не понимаете, что она делает? Она откроет ваши тайны, поднимет грязь. Все, кто хоть в чём-то виноват, уйдите! Не позорьте себя и меня!

Островитяне ручейками стекались к лесу. Немного погодя перемещение прекратилось. Пустыня выровнялась. За спиной старейшины осталось много людей, но их количество не играло роли. Они — результат очистки породы. А поистине ценная порода находилась за спиной Эйры: потомки её сестёр обошлись без потерь.

Йеми опустился на песок и облокотился на колени. Его поза был пронизана болью и стыдом. Солнце подобралось к зениту, а суд только начинался. Охранители принесли Адэру соломенную шляпу с широкими полями, Эйре повязали платок на голову, дали воды, на Парня накинули рубаху и удалились.

Наконец Йеми проговорил:

— Может, я плохой старейшина. Может, надо быть строже. Но нас мало, и мы держимся друг за друга как умеем.

— Нас тоже было мало, — подал голос Йола. — Полукровные дети ориентов живут меньше родителей. Самое страшное в жизни — это хоронить своего ребёнка. Мы хоронили. Корабль из Ориенталя приходил раз в полгода, но никто не хотел оставаться. Мы женились на селянках, переводили кровь. Потом женили детей на ориентах, чтобы в третьем поколении кровь стала чистой. И так по кругу из года в год. Женили, хоронили, женили, хоронили. А потом поняли, что женятся родственники.