Тропа предела
Шрифт:
— Фер Руад! — воскликнул Голл МакМорна, обнажая зубы в страшном оскале исковерканного давним ожогом лица. — Фер Руад, что случилось?
— Мне не вернуться, — прохрипел друид. — Голл…
— Да! да, слушаю, старик. Ты узнал? Проклятие Муйрнэ — ты узнал, как его снять?
— Меня не пускают… Сын Кумала, Голл.… будет сильнейшим из воинов Эйрэ… убейте… Голл, убейте сына Кумала, пока тот не вошел в полную силу… Он сможет подмять клан Морны… Убейте…
— Где они скрывают его?.. Да говори же, Фер Руад!
— Лейнстер, лес Слив Блум… к югу от тракта… Я видел его… Сам Луг… держит над ним руку… Меня не пускают, Голл.…
— Фер Руад! Подожди, старик! — Голл схватил его за руку. — Старик…
…Красный старик был наставником Голла, Вождя клана Морны, всегда — сколько помнил себя сам Голл. Холодная рука старого друида еще дернулась в горячих руках Вождя и замерла.
Голл — огромный страшный воин, при виде которого опускали глаза мужчины и истекали томлением женщины, — Голл МакМорна прижал морщинистую и твердую — уже мертвую — руку друида к груди и заплакал.
4
Лейнстер, лес Слив Блум
год 1463 от падения Трои
Лиа Луахрэ сидела на бревнышке, полуприкыв глаза и прислушиваясь к течению Силы внутри себя. Да, мальчик сделал то, что она просила. Можно было бы даже не проверять задание…
Друидесса подняла взгляд на лицо мальчика, стоявшего перед ней. О, Луг, он, который через полгода будет слагать заклятья лучше меня, — подумала Лиа Луахрэ, — он стесняется показать свою работу, боится, что я скажу, что получилось плохо… А фонтан Силы бьет над его головой, когда он делает стихи…
Лиа улыбнулась мальчику. Совсем взрослый… Первые светлые волоски над губой… Щеки еще пламенеют мальчишечьим румянцем, но уже теряют детскую нежность… А в плечах он уже сейчас шире, чем сухонькая Бовалл…
— Ты сделал, Дэйвнэ?
— Да, Лиа. Вот, — он двумя руками протянул старухе обструганный по четырем граням ореховый шест, покрытый знаками Огама[7].
Лиа Луахрэ приняла поэму, пробежала глазами по граням орешника, отложила шест в сторону.
— Скажи ее, Дэйвнэ. Скажи ее мне.
Мальчик закрыл глаза; приподнял руки, призывая Силу; заговорил нараспев, опуская голос в грудь:
Я шел в мерцаньи, видимом для глаз,
В Дивный Край, где Лабрайд бывал.
Я достиг каирна двадцати армий,
Лабрайда длинноволосого нашел я там.
Я нашел его сидящим на каирне,
Великое множество оружья вокруг него.
Прекрасные светлые волосы на его голове
Украшены яблоком золотым.
И хотя много времени
прошло с тех давних пор,
Он узнал меня по багряной мантии
о пяти складках.
Спросил он меня: «Придешь ли ко мне
В дом, где пребывает Файлбе Прекрасный?»
У врат, что ведут на Запад,
В сторону, где опускается солнце,
Табун серых лошадей
с пятнистыми гривами
И другой табун лошадей, красно-бурых.
У врат, что ведут на Восток,
Три дерева из багряного стекла.
Нежные долгие песни поет
стая птиц с их верхушек
Для детей, что живут
в королевской твердыне.
Есть там Древо у врат цитадели,
Благозвучная музыка льется с его ветвей.
Это дерево из серебра, —
освещенное солнцем,
Подобно золоту сверкает оно…
Раскинув руки, как крылья, ладонями вверх, и запрокинув лицо к ясному летнему небу, Дэйвнэ стоял на полянке перед лесной избушкой. Можно было подумать, что он просто радуется долгожданному после холодной весны теплу, льющемуся из голубых небесных просторов, если не замечать, что левая нога его поджата, и лишь большим пальцем правой ноги мальчик опирается на тонкий вбитый в землю колышек. Едва заметная улыбка касалась его губ.
— Довольно, Дэйвнэ, — сказала Бовалл.
Тень мысли или чувства скользнула по лицу мальчика, потом он сложил руки и мягко спрыгнул на землю. Крест-накрест провел ладонями перед лицом и грудью, стряхивая напряжение Силы.
— Я мог бы еще, Бовалл.
— Довольно, — повторила друидесса. — Ты стоишь с рассвета.
— Все равно. Я мог бы еще.
— Дело не в том, сколько ты можешь простоять, мальчик, а в том, как ты это делаешь. И задача не в том, чтобы держать равновесие, а в том, чтобы лишь касаться колышка, опираясь не на него, а на собственную мысль.