Тропою разведчиков
Шрифт:
— Вот именно. Ребята всего мира читали эту книгу и знают ее героев. Памятник им поставлен в городке Ганнибале на реке Миссисипи, где автор приключений Тома и Гека провел свое детство. Там, на Кардиффском холме, стоят отчаянно смелые мальчишки в рваных штанах. Они готовятся к очередному похождению.
— А вы их видели?
— Нет. А вот другие памятники литературным героям случалось видеть.
Балашов показал ребятам коробку, на которой была изображена бронзовая девушка с рыбьим хвостом. Сидела она на скале и смотрела в голубую даль моря.
—
— Видишь, как легко ты ее узнала. Сидит эта русалочка в Копенгагенском порту, где мне довелось не раз бывать.
— А еще кому из литературных героев поставлены памятники?
— В Мадриде есть памятник Дон Кихоту и Санчо Пансо. В Италии, в селении Коллоди, — деревянному мальчику Пиноккио. У нас он известен как Буратино по книге Алексея Толстого «Золотой ключик». Читали, конечно?
— Сколько вы знаете, сколько повидали! — с восхищением проговорила Наташа.
Женя вдруг предложил Балашову:
— Давайте меняться, Михаил Григорьевич! У меня знаете сколько марок собрано! Со всех писем сдираю. Даю три марки за любую вашу коробочку. Идет?
Командор возмущенно посмотрел на приятеля.
Балашов, откинув голову, громко захохотал.
— Нет, брат, не идет! Ведь неизвестно, какие марки ты с писем сдираешь. Зачем же кота в мешке покупать? Ну-ну, шучу! — дернул он за вихор огорченного Женю. — Так и быть, возьмите каждый на память по коробочке. А сейчас я еще кое-чем вас обрадую. Подождите!
Балашов вышел из каюты, и ребята сразу накинулись на Женю.
— Попрошайка ты! — кипятился Митя.
— Как тебе не стыдно! — поддержала его Наташа.
Марк укоризненно качал головой, а Юра демонстративно отвернулся.
Женя опустил голову. Губы его дрогнули. Наташе вдруг стало его жаль.
— Ладно, не огорчайся, — шепнула она. — Михаил Григорьевич ведь понял, что ты не жадный — просто интересуешься. А я тебе и свою коробочку отдам.
Скрипнула дверь — вошел Балашов.
— Ну-ка, угощу я вас итальянскими дарами. Они нравятся всем ребятам. Прошу!
Старпом поставил на столик тарелку с золотистыми мессинскими апельсинами. Ребята сначала отнекивались, а потом с аппетитом принялись уничтожать их. Очищая апельсин, Женя о чем-то горячо шептал на ухо Юре.
— Самое время, — расслышал Балашов. — Ведь Рындин еще когда соберется…
— Вы что шепчетесь, заговорщики? — Балашов подмигнул. — Рындина поминаете? Слух-то у меня морской…
Юра, покраснев, поспешил разъяснить:
— Вы ведь с Рындиным в разведку ходили, Михаил Григорьевич. Он нам про артиста цирка рассказывал, а что было с вами в Севастополе и после, когда вы вернулись, не успел рассказать. Обещал и не успел. А нам интересно! Может, вы…
— Вот вы чего хотите, — усмехнулся Балашов. — Мы и вправду тогда на интересном задании с Семеном Трифоновичем побывали. Возглавлял нашу маленькую группу замечательный разведчик Кожухарь. Пожалуй, если бы не Кожухарь, «Шварцхорст» не замолчала бы еще долго…
—
— «Шварцхорст» как раз связан с тем особым заданием, которое довелось выполнять мне с Рындиным. А странное название что значит?.. Смотрите!
Балашов достал с полки книгу и развернул ее. На титульном листе стояло:
ИТОГИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.
Сборник статей. Перевод с немецкого.
— Гитлеровский генерал Эрих Шнейдер в своей статье здесь пишет, что под Севастополь была доставлена сверхмощная артиллерийская установка. С громадного расстояния она стреляла по осажденному городу снарядами весом в пять тонн. Рассказав об этом, Шнейдер, однако, признает, что, несмотря на громадные затраты, орудие оказалось малоэффективным. А почему так случилось, кто был повинен в «малоэффективности» гигантской пушки, названной немцами «Шварцхорст», знают пока немногие.
Глава двенадцатая
Особое задание
Фронтовой вездеход, в котором Балашова везли в штаб обороны Севастополя, подпрыгивал по неровной дороге. Молодой партизан смотрел на разрушенный город, и сердце его сжималось острой болью. Повсюду были обгоревшие развалины. Мостовые усеяны битым кирпичом, щебнем, осколками стекла. Путь то и дело преграждают огромные воронки, следы вражеских бомб.
Вездеход дрогнул и остановился. Перед ним зияла яма — след попадания чудовищного по размерам снаряда. Она как бы пополам делила улицу. Впрочем, улицы здесь не было. Среди груд камней возвышались только ворота. На них уцелела эмалевая дощечка с надписью «Улица Нагорная, № 3». Сколько же мог весить причинивший такие разрушения снаряд?
— Пять тонн смерти, — будто отвечая мыслям Балашова, сказал его спутник, молодой лейтенант. — Это «Шварцхорст»!
Балашов не понял, о чем говорит лейтенант, но спрашивать не стал.
Он закрыл глаза. Сказывалось утомление после невероятно тяжелого трехдневного перехода. Вражеские заставы они с Рублевским миновали благополучно, но уже на самых подступах к городу попали на заминированное поле… Балашов зябко повел плечами, вспомнив трагическую гибель Рублевского. Сам он уцелел только чудом и глубокой ночью, почти падая от усталости, добрался до переднего края наших войск.
Лейтенант тронул своего спутника за руку:
— Приехали. Вот КП.
Глубокая штольня, высеченная в массиве скалы, была разбита на отсеки. Здесь расположился командный пункт штаба обороны Севастополя.
В кабинете горело электричество. У адмирала слезились под очками усталые глаза. Совещание с начальником разведки близилось к концу, когда вошел Балашов.
Увидев партизана, адмирал поднялся и шагнул ему навстречу.
— Молодец! — сказал адмирал. — Ценнейшие сведения принес. Мне уже доложили. Рассказывай теперь, как вам все удалось.