Тройной фронт
Шрифт:
– Он, товарищ командир, лечится, пожилой, ревматизм. Так, по рюмочке…Организм ослаблен.
– Ослаблен? Да ты видел эту «рюмочку»? Мы бы с тобой от одной румочки на тот свет отправимся!Оба!
Вызываю Полторошапкина.
– Неси «румочку».
С большой неохотой приносит некую емкость: у бутылки шампанского отпилено донышко и, неизвестным науке способом, припаяно к горлышку. Петровский «Кубок орла», одним словом.
– И ты это можешь выпить?
– Когда выпиваю, когда тюрьку накрошу,… Смотря по погоде. От жары – выпиваю, в холод – тюрьку толку.
Оказывается, на той телеге, на какой
Разумеется, я наорал на Полторашапкина. Приказал немедленно пьянку прекратить! А спирт уничтожить. Об исполнении доложить!
И Полторашапкин доложил об исполнении. После чего погрузился в непроходимую мрачность, длинно по коровьи вздыхал и глядел на меня с укоризною.
К счастью, приказание он выполнил наполовину. То – есть выпивать перестал, но спирт не уничтожил. «Хучь расстреляйте – рука не поднялася». И слава Богу. Скоро этот спирт выручил меня.
Про секс и его последствия
Когда мне рассказали: как лейтенант кавалерии, вроде меня, приехал командовать эскадроном, который только что расположился в Н-ком населенном пункте на отдых, и приказал собрать и построить казаков, а старшина завопил: «Товарищ, комэск! Как же я их соберу! Мы уж два часа здесь! Они все на бабах!». Я воспринял это как анекдот.
Но очень скоро сам стал свидетелем еще более лихой сцены. В станице Клеткой, битком набитой кавалерией, ночью раздаются выстрелы. Хватаем оружие, в полной темноте несемся на выстрелы.
Вылетаем к колодцу. Представляете, как выглядит в октябре, в распутицу площадь у колодца, где поили коней два кавалерийских полка!… Зажигаем фонарики и видим у сруба с журавлем, как говорил В.В. Маяковский, «двуполое четвероногие» в стадии полнейшего экстаза. Старшина кавалерии сверху. Причем, в момент множественного оргазма, дама вопит: «Да здравствует кавалерия!», а старшина салютует из маузера. Вот, можно сказать, «Сцена у фонтана»
В этой станице, с помощью местной учительницы, что была меня старше лет на пятнадцать – двадцать, и я утратил девственность, причем, когда после двух суток страсти я, садясь на коня, и выступая на фронт, в лучших романтических традициях клялся ей в любви и преданности, она улыбнулась и сказала:
– Да. Думаю, ты меня долго вспоминать будешь…
Вспоминать я ее начал, в соответствии с анамнезом гонореи, через три дня!
В полном ужасе, я, разумеется, обратился к Полторошапкину. Он исследовал предмет и со вздохом добавил.
– …Ишо и мандовохи!. Ну, эта дела ерундовая – моментом дегтем выведем, а вот с триппером – хужее. Но способ есть. Даже два. Перьвый ты не стерпишь! Да и галоши каучуковой у меня нету.
– Зачем галоша?
– Важнейшая снасть. Но чистейший каучук нужон! Где взять?! Война! Во всем недостаток!
Способ, надо полагать – чисто фольклорный, даже в рассказе поражал. Предлагалось зажать больной орган, в какие либо тиски, например, дверью, и лупить по нему каучуковой галошей, чтобы «выколотить микроба».
Доведя своим рассказом меня до предсуицидного состояния, Полторашапкин утешил:
– Есть и медицинский способ. Яво ня знаю.
Выматывающая душу психологическая многозначительная пауза.
– Кум знаить. Кум в соседнем полку ветфельдшер…. Он это дело пользуеть.
Еще одна пауза.
– Но тока за спирт! А я, как докладал, приказанию сполнил в точности… Спирта – нету.
– Что теперь делать! – и мне уже мерещился госпиталь и разжалование, и штрафбат…
– Попробуем, что либо сделать для вас … Бум искать!
И кум Полторашапкина за три литра спирта, легко меня от последствий секса избавил, правда, радикальными, старинными, ему ведомыми, вероятно, ветеринарными средствами.
С тех пор Полторашапкин продолжил свое лечение «румочкой», правда, в меньших дозах, а в наших отношениях мы достигли консенсуса. То есть, он никогда не выпивал у меня на глазах и даже от предлагаемой выпивки, при мне, всегда отказывался, а я делал вид, что забыл про утаенную бочку спирта.
Возможно, тот случай стал стимулом для моей нынешней медицинской специализации. Это был перст судьбы.
Про награды
Доктор, как всякий настоящий фронтовик, трескучего официоза про войну не выносил. Однажды я попал с ним на торжественный вечер, где некий бодрый товарищ, гремя завесью юбилейных медалей бодро рассказывал, как наша армия пошла туда-то, захватила –то –то, нанесла удар там-то… Венеролог смотрел на него и становилось зримым старинное присловье «как солдат на вошь». Долго сдерживался, но все- таки сорвался. Когда докладчик предложил задавать вопросы – поднял руку.
– Извините, пожалуйста, – спросил он максимально елейный голосом – Вы, я так понял, в Генеральном штабе служили?
– Нет, товарищ, – сказал докладчик, быстренько расшифровав орденскую колодку доктора, – я служил в пехоте.
– В звании, генерал-лейтенанта?
– Ну что вы, товарищ, хо-хо…Скажите тоже… Я – сержант.
– Так хрен ли ты, сержант, знать мог, куда наша армия пошла!… – заходясь, пророкотал доктор, – Что ты кроме спины впереди идущего видел! Я в конной разведке служил, шестьдесят километров по фронту освещал и то ни черта понять не мог… Начитаются генеральских сказок.. Мать – перемать!….– едва я доктора из зала вывел.
Употребив стакан водки, и несколько отдышавшись, доктор грустно сказал:
– Господи! И врут то все как-то однообразно! Ты его медали видел? Самоварное золото. Хоть бы одна беленькая «за кровь». «Отвага» там или хоть «За боевые заслуги», а то все «массовое награждение»…Латунь! И юбилейные брошки… Он, небось, к фронту ближе ста километров и не подходил. И, вообще, ну что солдат может видеть и понимать?…
Вот мы форсировали Донец. У меня восемь узбеков замерзло. Через сутки форсировали обратно. Еще пятнадцать… В обоз забьются и замерзают на телегах. В седле то не замерзают! Так валятся с седел на телеги. Их и нагайкой гонишь, и по всякому… Никак! Сам то еле ногами двигал. Вот тебе и операция, и героические жертвы… А после войны прочитал, что мы, оказывается, закрывали кольцо окружения армии Паульса, герои Сталинградской битвы, так сказать…. Медальки получили «За оборону Сталинграда». Вот и сравни мою медаль и морпеха, что в городе дрался…Медали одинаковые, а весят по-разному. Конечно, я в этом не виноват, но берхать-то зачем?… Совесть нужно иметь.