Тройной фронт
Шрифт:
Но после первых налётов стервятников нам было приказано одеть спасательные пояса. И вот пробкавый пояс не давал утонуть. 18 августа, а какая холодная вода в Балтийском море!!! Руки и ноги сводила судорога. Волны огромные, как дом набежит- скроет, а потом выбриосит. Вот так я впервые увидела молру 18 августа 1941 г. НЕ ласковое , а штормовое и проклятые фашисты поком они били по раненых. Об э том тогда писали в газетах. Ужас, какие звери. Да можно ли забыть? Можно ли простить?
Но вс же отбросило меня от парохода. А охотники бросают канаты, раненые хватают и поднимают моряки к себе. Эх, как бы я хотела на склоне лет встретить того моряка , который
Рвота солёной водой, мокрые, холодные. Привезли нас на остров Гогланд, спасибо женщины жены офицеров, дали нам переодеться: рубашенку и старенькое желтыми цветочками платьеце Привезли нас в Кронштадт, потом в Ленинград.
А в Ленинграде уже прямая дорога Москва-Ленинград занята немцами. И только ещё по Вологодской ещё дороге окружной эвакуировали ленинградцев. Мы с Асей залезлив телятник и поезд тронулся. Мы голодные, ничего у нас нет. Но нен знаю почему-то у меня в руках был котелок. На одлной из остановок я выбежала купить что-нибудь.В это время поезд тронулся. И уехала моя Ася!Можно представить м оё горе, я бежала за поездом кричала,плакала и всё от него отставала. Мне был 22 год.Плюс к тому я была беременная. Ася родом из Ельца поехала она домой. Я же ст ою и горько, горько плачу.
На счатье Министерство нефтяной пром.перегоняли машины грузовые в Москву.Вяз меня водитель. И вот не помню через сколько дней я прбыла в Москву. Заболела попала в роддом и родилась 6 месячная девочка живая, пожила сутки и умерла. Оправилась. Выписала.И я решила ехатьна свою родину в Путивль. Это было в сентябре. октябре числа не помню точно. Добралась до Курска. От Курска шла пешком до Льгова. Осталось до моего дома 80 км., говорят немцы в Конотопе.Это 40 км от Путивля. К немцам в лапы – нрет. И я вернулась в Москву. Прапвильно ли я поступила не знаю. Если бы я пришла джомой. Моя школьная одноклассница подруга – Парфентьева Анастасия и комиссар партизанского отряда Колвпака – Руднев., мне бы быть с Рудневым и Парфентьевой, капают слёзы какие погибли люди! Я лично Руднева комиссара не знаю, но у его матери стояла на квартире, когда училась в Берюхе. От нас с Вороновки были речушки когда речушки разливались и ходить в школу было невозможно,. Вот у них то у Рудневыхмы и стояли недели 2 на квартире.Комиссара уже дома не было, он где то работал.А Костя его брат роднрой мой одноклассник.И когда после война мы встретились, я сталак спрашивать, ну скажи как погиб т вой брат и Анастасия при каких обстоят ельствах? Ведь ты же был в его отряде. "Не знаю – погибли в Карпатах" Ох,Ох,ох… Это отступление.
Из Курска вернувшись в Москву, голая, голодная, босая напр. на родину мужа в Рязанскую обл. Спасский р-н дер. Старый Сот. Матери у моего мужа не было – мачеха.Отец красивый, пожилой лет 75 дедушка. Встретил меня хорошо. Все смотрел и говорил: Боже мой, до чего же ты красивая. Ай да молодец Алексей, я его понимаю такую красавицу не упустил.
В январе 1942 года я ушла в Спасск в госпиталь работать медсестрой. Меня послали в Рязань на курсы по ленчебной физкультуре и массажу. В конце декабря 1941 года мой свёкр получил извещение, что погиб его сын, а мой муж.
.....И личную жизнь. Все отобрала война. Была у меня подруга Клава такая милая, чистая добрая. Прибижитко мне в госпиталь. И принесёт мне кусочек хлебца или кусочек сахару. Дело не в хлебце и сахаре, а в её доброй душе.
Кроме неё мне не с кем не могло быть легче.
В общем никого я не хотела и ничего не надо. Вот я подала заявление о расчёте. И уехала в Москву 3 января 1943 года. Я прошусь в Куйбышевском военкомате г. Москву в действующую армию. Послали. Прибыла в 164 дивизию 33 армии – зачислили фельшером командного пункта. Дивизия была в обороне. Потом начались бои, взяли Спасск, Демьянск Смоленской области. Потери страшные. З командира полка: Стадник, Иванов, и вот не помню фамилии 3 командира.
Убиты были в этом бою зам. начальника санит. службы дивизии Курушкин не помню его им.отч. выпускник Воронежской медицинской Академии. Умница, светлая голова!
Как то я доставляла в медсанбат солдата с острым аппендицитом. Он спрашивает мен:"Что ему вводили" я говорю – ничего. А он а почему же ничего?
– Чтоб не затемнять картину. – говорю.
Он так добро посмотрел на меня и сказал "Умница девочка, молодец"
Убит нач. ветеринадной службы. , а вот фамилии я не помню Они были в одной палатке и прямое попадание бомбы в палатку. Такие ребята, какая жалость.
Это был июнь 1943 года.
(Орфография документа сохранена. Прим. Б.А.)
Камикадзе Морфлота
«На торпедном катере…к едрене матери!» – приговаривал мой первый редактор, когда я, еще обучаясь в институте, начал работать в многотиражной газете. В его устах это присловье имело особый смысл – в войну он служил командиром торпедного катера или даже целого дивизиона торпедных катеров.
Юрий Константинович – являл собою еще довольно распространенный, слава Богу, тип русского человека – коего к чем не приставь, то он и сделает! Да еще с блеском! В общем, «когда страна прикажет быть героем – у нас героем становится любой!»
Он сидел в крошечном кабинете, на столе у него стояла эмалированная табличка: на одной стороне было написано: «Ты по какому вопросу здесь куришь?», а на другой «Уходя – уходи!». Табличка поворачивалась к собеседнику разными сторонами и сильно помогала в работе редактора. За спиной на стене у него несколько табличек, неизвестно где добытых. Одна «Осторожно – злая собака» и от руки на стене приписано «и жадная!», табличка «На пол не плевать!» «Уважайте труд уборщиц!» Эмалированная табличка «Денег нет!» и плакат « Рабкор помни: что вымарано – то не будет освистано» – вот эту заповедь я усвоил на всю жизнь, что позволяет мне всю жизнь не ссориться с редакторами.
По утрам Юрий Константинович строил коллектив, включая машинисток, (в конкретном, флотском смысле) перед своим редакторским столом, надевал бухгалтерские нарукавники и доставал счеты, перебирал бровями, свистел щербатым ртом (зубного врача смертельно боялся) и возглашал:
– Так. «Партийный отдел» – тысяча четыреста строк! «Дела профсоюзные» – шестьсот! «Спортивный» – двести… «На темы морали» – сто пятьдесят и кружка пива. «Для вас новоселы» – три совета, две картинки – двести строк, и т. д. – лихо щелкали костяшки на счетах, все казалось легко и просто.
Завершался утренний развод традиционными словами «У матросов есть вопросов? По местам стоять! С якоря сниматься! К четырнадцати ноль-ноль – любимый редактор пришел – удивился: – Газета готова!»
Юрий Константинович прямо со школьной парты пошел на фронт, закончил войну командиром не то дивизиона не то эскадры торпедных катеров. Как он говорил однажды, «сильно приняв на борт», «Наград – как у дурака семечек – образования – ноль, учиться при моих тогдашних чинах невозможно. «Кап два – в училище на первый курс? Не надлежит!»