Трудные дети

Молчанова Людмила

— Какие люди!
– слегка издевательски протянула я и подвинулась, освобождая старухе место.
– Что так? Сегодня магнитная буря?

— Не язви, будь любезна. Меня это раздражает. Я пришла узнать, когда тебя выписывают, - она чопорно поджала губы.
– Дома не прибрано.

— Хрен пойми когда.

— Можно не выражаться?

— Да без проблем, - помолчала немного, затем решила все-таки поделиться.
– Этот гад не пускает меня завтра на экзамен.

— У тебя экзамен завтра?

— Угу.

— Придешь

в следующем году, - она легко пожала плечами. Правильно, ей то что? Это не она пятую точку рвала и училась всему, чему получалось.
– Может, ума к тому времени поднаберешься. Что за гад?

— Недоврач.

— Недо?

— Интерн, - я скривилась так, словно проглотила лимон.
– Весь такой правильный. “Я не могу вас выписать, девушка, до тех пор, пока вы не поправитесь. Это мой долг”. Тьфу!

Элеонора Авраамовна рассмеялась скрипящем смехом.

— Ну и радуйся. Кормят, лечат и все задаром. Чего тебе не хватает?

Словно почувствовав, что в этой палате обсуждают именно его, широким и энергичным шагом влетел вышеупомянутый недоврач. Полы халата расходились в стороны, приоткрывая взгляд на мощные бедра, и все как по команде задержали дыхание.

— О, Александра, к вам посетитель, - он тепло и вежливо кивнул старушенции, и та - о боже!
– подмигнула ему в ответ.
– Добрый день. Пришли проведать внучку?

— Я еще очень молода, чтобы называться бабушкой, - продолжила строить глазки старушенция.

Да она с ним флиртовала! Хлопала несуществующими ресницами, многозначительно выпучивала глаза и растягивала тонкие губы, покрытые красной помаде, в якобы чувственной улыбке. Ужас-ужас. Правда, в ее исполнении это смотрелось не то чтобы неприятно, скорее смешно.

— Вам восемьдесят два, - нахмурив лоб, сказала я, как бы не замечая легкого удара по ноге.
– Вы и прабабкой можете называться. Возраст позволяет.

— Не слушайте это недоразумение. Мне шестьдесят четыре.

— Конечно. А я мать Тереза.

Роман молча наблюдал за нашими препирательствами, но в светлых глазах блестели бесившиеся смешинки. Наверное, мысленно он угорал над нами. Впрочем, как и вся палата. Затем он встряхнулся, взял себя в руки и предстал уже в знакомом образе строгого врача. Направил меня на анализы, приказал с утра не есть и, перед тем как выйти, предупредил:

— Александра, этой ночью дежурю я, поэтому даже не думайте пытаться сбежать. Помните, что…

— Да-да, здоровье на первом месте, - с раздражением махнула на него рукой.
– Иди уже.

Он чуть склонил голову перед старушкой и таким же решительным шагом направился к двери. Я уже повернулась к хозяйке и открыла рот, чтобы поделиться еще одним эпитетом в адрес доктора, как заметила, что эта ссохшаяся мумия в жемчугах пялится на его задницу. Голову на бок склонила, оценивающе прищурилась и гипнотизировала парня пониже спины.

— Хорош, - удовлетворенно причмокнув, она вынесла окончательный и безоговорочный вердикт.
– А попка…как орех. Так бы и разгрызла.

— У вас зубов давно не осталось.

— Твоя правда. Но ничего, по крайней мере, я пока что не разучилась получать эстетическое удовольствие. А ты могла бы быть с ним и поласковее.

— Успокойтесь. Вы меня видели?

— Деревню не скроешь.

— Вы за этим пришли? Оскорбить меня?

— Ах да, молодец, - прищелкнула сухими пальцами старушка.
– Я пришла сказать, что в этом месяце зарплату ты не получишь.

— Что?!

— Что-что? Скорая она тоже денег стоит, - Элеонора Авраамовна, к которой я почти стала проникать симпатией, проворно поднялась, оперлась на зонтик-тросточку и посмотрела на циферблат блестящих часов, надетых на сморщенное запястье.
– И вот, возьми.

На кровать полетел черный пакет, в котором я обычно хранила вещи.

— Что здесь?

— Глаза есть. Посмотреть - не отвалятся. А я пошла. И, милочка, не советую злоупотреблять моим терпением. Пыль в моем доме накапливается очень быстро, а я ее не люблю.

В пакете оказались два учебника, джинсы, кофта и мои последние деньги - сто рублей. Удержать довольную и предвкушающую улыбку не вышло.

Я не могла позволить разрушиться моим планам. Еще год тратить впустую и терять профессора? Ни за что. Поэтому поздно вечером, дождавшись, пока все заснут, я, как ни в чем не бывало, направилась в ванную, демонстративно прошагав мимо дежурящего сегодня Романа. Тот вскинул голову, слегка сощурился, оглядывая меня сверху вниз, и поинтересовался:

— Вы куда?

— Помыться.

— Посреди ночи?

— Это единственное время, когда я могу. Мне как-то не улыбается мыться, когда под дверью прислушиваются к каждому моему шороху, а парень из пятой палаты подглядывает в щелку.

— А я думал, что он там вечно отирается, - удивленно присвистнул Рома, но тут же посуровел.
– Знаете, Саша, я вам все равно не верю.

— Ты достал меня, доктор. Со мной одно полотенце, - помахала перед его лицом белой махровой тканью.
– Ванная на виду. В пяти шагах от тебя. Никуда я не убегу.

— Смотри мне.

Все-таки дурной он парень. Под свернутым полотенцем я с легкостью спрятала джинсы и учебник, а остальная часть вещей была надежно и заблаговременно припрятана перед отбоем. Отделение - на втором этаже, и значит, всего лишь дело техники вылезти из окна и смотаться как можно дальше. Парень же не кинется меня догонять - он дежурный. А я экзамен сдам и вернусь.

Хлопнув дверью, на всю включила ледяную струю воды, застучавшую по кафелю, и прислушалась. Было тихо. Быстро переоделась, зубами схватила ручки пакета и открыла тугую раму. Высоко, черт. Как бы ногу не сломать. Но я утешила себя тем, что рядом больница. И очаровашка доктор.