Трудные дети
Шрифт:
Потребовалось пятнадцать минут, чтобы почувствовать почву под ногами. Стоило ее коснуться - как по заказу в окне ванной показалась светловолосая голова докторишки.
— Обманщица! Идиотка! Ты же разбиться могла!
– надрывался он.
– Ненормальная!
— Уж извини, - развела в ответ руками, - но через дверь ты меня не пускал, - попятилась к воротам, крикнув напоследок: - Увидимся днем!
В конце не удержалась и сделала неприличный жест, тут же рассмеявшись. Никто не может становиться между мной и моей целью. Особенно такой важной.
К шести забежала домой. Старушка сразу открыла, словно не сомневалась в том, что именно я стою под дверью.
— Сбежала-таки, - не спрашивала она.
— Угу.
— Твой доктор что сказал?
— Он был в шоке.
— Понятное дело. Чего пришла?
— Воды попить.
Она недовольно приподняла бровь, но пропустила и дала кружку. Потом проводила к двери.
В университете я не волновалась. Совершенно. Натянула капюшон на голову, закрыла лицо прядями и уткнулась в учебник, не обращая ни на кого внимание. Заходить мне предстояло в первой пятерке.
Вглядываясь в знакомое, располагающее и подбадривающее лицо профессора, читая билет, в котором каждый вопрос был мне знаком, я спокойно и четко отвечала на все вопросы.
Сдала? Сдала. В этом не было никаких сомнений.
Оставалось теперь вернуться под теплое крылышко своего врача.
Глава 50.
У нее аромат старого Голливуда, блюза и дикого урбана,
который можно найти только в большом городе.
Роман.
Почему-то и мысли не допускалось в моей голове, что мы с этим мужчиной когда-нибудь снова пересечемся. В то время для меня всякие романтические связи - даже как средство заработать денег и подняться - не рассматривались. Не потому что это низко или некрасиво, а потому что это банальные торгово-рыночные отношения, к которым я была не готова. Если рассматривать рынок, то меня смело можно было класть в корзину с надписью “Распродажа. Все по пять рублей”. На большее, увы, я пока не тянула, а пяти рублей мне не хватает. Если уж и идти по такому пути, искать мужика богатого, то в себя надо вкладывать, и вкладывать немало. А это риск, который я не могла себе позволить.
С другой стороны у меня что-то появилось. Например, приличная крыша над головой, учеба и новое имя - неплохая почва для старта. Но и ее надо было обработать, чтобы двигаться дальше. А молодой доктор Герлингер - как будто был с другой планеты, с другого мира, и относился он к тому типу мужчин, о которых я изредка слышала и никогда близко не пересекалась. Правильный, умный, красивый, интеллигентный - словом, принц да и только. И внешность его была как раз для принца - высокий, стройный, потрясающий блондин с мужественными чертами лица. Нос, скулы, подбородок - в каждой черточке чувствовалась порода, выхолощенная и вылощенная; потрясающая смесь генов, и почему-то в случае с Ромой у меня всегда возникала ассоциация с коллекционным вином, которое так обожал его отец.
Расставшись с ним и уехав из больницы, я не рассчитывала на новую встречу. Но столкнувшись с этим мужчиной на улице, встретившись с ним взглядом - я отчетливо поняла, чего хочу от него и как. Моментально созрел план, на удивление точный и продуманный в деталях, и не было никаких сомнений в собственных силах. Я знала, что ему требуется и в каких количествах. Надеть еще одну маску? Ерунда. Их и так уже было много, одной больше, одной меньше - роли не играет. В оркестре моей жизни Роме была отведена далеко не последняя роль.
После своего первого сданного экзамена я вернулась в больницу, и любезный Роман, скрестив руки на обтянутой белым халатом груди, карающей скалой застыл в дверях отделения.
Сурово хмурил светлые брови, смотрел укоряющим взглядом, видимо, устыдить пытался, но мой сияющий и довольный вид совершенно сбил ему настрой.
— Сдала?
— Конечно. Но только первый.
Он тяжело вздохнул, видимо, морально примирившись с тем, что в будущем придется меня отпустить. Мой доктор глупым не был, к тому же успел собственными глазами убедиться в том, что не следует становиться между мной и моими планами. В лучшем случае - я вылезу в окно. Про худший - он не мог и подумать.
— Отлично. Тогда разворачивайся и дуй за мной.
Я с подозрением прищурилась и припомнила его вчерашние слова об обследовании.
— Лампочку в меня совать будешь?
– напряглась и отпрянула подальше. Глотать всякую гадость не хотелось.
— Я в тебя ничего совать не буду.
Звучало двусмысленно, и не сдержавшись, я весело фыркнула. Доктор обернулся и с непониманием на меня посмотрел, поэтому пришлось натянуть вежливое и слегка скучающее выражение.
— Не обращай внимание. Это нервное.
В больнице я пролежала две недели, но по выходным меня отпускали домой. А там я с утра до ночи драила, вытирала, стирала, убирала, и бабка, очевидно, отрываясь за потерянные дни, когда она не могла до меня добраться и, соответственно, достать, теперь отрывалась по полной программе. Рассиживалась вальяжно в кресле, ногу на ногу закидывала и только рукой махала, указывая на ту или иную часть комнаты.
Я отъелась. Отогрелась. Набрала два килограмма на больничной еде. После вынужденной голодовки она казалась невообразимо вкусной и горячей, но остальные пациенты, во всяком случае те, с которыми я лежала в одной палате, плевались и ходить на завтраки, обеды и ужины отказывались. Лишь полдники ели.
Молодой Герлингер выписал мне диету, дал рекомендации насчет моего здоровья, питания и образа жизни в частности. Жирное, сладкое, соленое…То нельзя, это нельзя. Я, конечно, кивала и делала серьезное вдумчивое лицо, но толку то, если денег мне хватает только на вредные супы, от которых, по его словам, когда-нибудь мой организм загнется.
Очередные трудности были позади, еще столько же впереди - и я была готова покорять новые вершины.
Нужно было всерьез думать насчет комнаты в студенческом общежитие. Началась бумажная волокита, бесконечные посещения универа, в который мне приходилось каждый день ходить пешком - туда и обратно - потому что денег не было. Я во что бы то ни стало вознамерилась выжать все, что могла. Узнавала про стипендию - копейки, даже меньше, чем старуха платит; интересовалась по поводу социальной стипендии, но честно сказать, боялась за нее браться. Много бумажек нужно, а бумажки - весточка из прошлого Саши Волковой, а его мне ворошить не хотелось. Я узнала про повышенную стипендию, которая оказалась дополнительным стимулом, но и ее, если все получится, ждать не меньше года. А еще…За разбитую комнату в общежитие нужно было платить. Мне, как бюджетнику, цену снижали, но все равно - денег ноль, еды ноль, а в перспективе - комнатушка с тараканами, которую предстояло к кем-то делить.
Да и собственное здоровье…На список лекарств, оставленный любезным доктором, денег не было, на “правильную” еду - тоже. Но помощь пришла откуда не ждали.
Моя старушка, эта костлявая курица, по-прежнему гоняла меня нещадно. Пилила, упрекала в глупости и невежестве, доводила до полусмерти от усталости, и на мое справедливое:
— Я же все-таки только из больницы.
Следовало ее невозмутимое:
— А мне плевать.
Винить старуху было лицемерно, потому что я бы так же сказала, но другое дело, что ее высказывание касалось меня лично, а тут разговор другой. В общем, все стало как раньше - я курила, перебивалась нехитрой едой и половиной буханки в неделю, пока совершенно неожиданно Элеонора Авраамовна не позвала меня к столу.