Трудные дети
Шрифт:
— Опять нет?
— Ты думала, что эти неуклюжие расшаркивания меня разжалобят? Увы. Нет, Александра, я все сказала. Никаких авансов и прочих послаблений. Скажи спасибо вон за это, - кивнула она на толстые эластичные лямки, слегка выглядывающие из-под разношенной мужской футболки.
– Такой корсет не три рубля стоит.
— Какая вы щедрая, - поняв, что на этом фронте ничего не выйдет, наигранное и гипертрофированное уважение слетело с меня легкой шелухой, оставив недовольство и бессилие. Старуха ко мне интерес потеряла, начала хрипло подпевать голосившей певицы, а потом и вовсе отвернулась.
Эпитеты эпитетами - я могла хоть до посинения ругать каргу, но деньги было нужны и очень быстро. Работать где-то, кроме как на нее, бабка запрещала, но на учебу и в университет без каких-либо нареканий отпускала, причем на неопределенное время.
— Сходи-сходи, - соглашалась она с моими словами и изучающе прищуривалась, вглядываясь в мои глаза.
– Толку, конечно, никакого, но и вреда не будет. Глядишь, чего-нибудь твоя пустая голова там и поднаберется.
Тридцатого августа, с самого раннего утра, я уже стояла на пороге квартиры и менторским тоном рассказывала хозяйке, что сегодня нам срочно требуется в университет. На весь день - до самого вечера.
— Зачем?
– нахмурив морщинистый лоб, подозрительно поинтересовалась бабуська.
— Написать расписание, - принялась демонстративно загибать пальцы, перечисляя “список дел” на сегодня, - уточнить насчет стипендий, еще какие-то штуки…Откуда я знаю? Нам только все расскажут.
— Ну ладно. Придешь, будь любезна, почистить серебро. Которое в красной коробке.
— Конечно-конечно.
Оставив бабку за спиной, я пошла в люди - искать что-то такое быстрое, одноразовое и прибыльное. У меня были определенные наводки - я смотрела по сторонам, читала объявления и запоминала их, но теперь предстояло найти что-то конкретное. Через час я стояла около метро, натянув кепку на глаза, уворачивалась от бесконечного потока спешащих людей и совала им в лицо рекламные листовки. А в шесть вечера - поехала в сэконд-хэнд, чтобы выбрать там самую дешевую и по возможности самую презентабельную одежду. Ее было немного, прямо скажем, но из вороха разноцветного белья мне удалось откопать несколько стоящих и недорогих вещей. В какой раз за последнее время я была благодарна своему тщедушному и худому телу - у меня был почти детский размер, несмотря на рост, а здешние покупательницы преимущественно - гренадерские дамы, раз в пять толще меня в обхвате.
Толкотня была страшная, отовсюду лезли загребущие, огромные ладони, что-то с треском выхватывали у тебя прямо из рук и пихали в спину. Меня чуть не задавили, честное слово. Под всеми этими потными, большими телами мои кости трещали и еле сдерживали решительный натиск. Но я устояла.
Пока тетки переругивались друг с другом из-за необъятной блузки грязно-красного цвета с кружевом на манжетах, я спокойно вытащила подходящие мне по размеру черные брюки со стрелками, по фасону больше напоминающие мужские, самую обычную белую футболку, пиджак вельветовый с кожаными локтями, джинсы - они были очень дешевыми, и я не устояла - и еще пару каких-то тряпок. Тетка одна ко мне кинулась, пиджак вырвала из рук, к лицу своему поднесла, но прикинув размер и поняв, что ей он налезет разве что на руку, небрежно отдала обратно. Я даже смолчала, не отреагировала никак, а спокойно обхватила охапку с вещами и двинулась к кассе, напоследок не устояв перед…кое-чем.
Наверное, именно тогда я своровала в последний раз. Потом - не приходилось, но тогда…Честно заплатив за пять вещей, я вынесла незамеченным целую кипу одежды. Она мне под руку попалась, и раздумывать, тем более ковыряться в ней, выбирая подходящие шмотки - не было времени. Надо было думать, и думать быстро. В итоге я ее украла. Все просто. Зато, возвращаясь тем вечером домой, я точно знала, что мне удастся произвести правильное впечатление на правильных людей. Это главное.
Элеонора Авраамовна не была ни дурой, ни слепой. И сразу догадалась, что в университет я не ходила, а если и ходила, то не на весь день. Наорала на меня, отправила драить полы, а сама принялась рыться в моих покупках. Моих.
— Откуда же у тебя деньги, милочка?
– ее слова гноились едким сарказмом.
— Было немного.
— Да неужели? И это все ты купила на одну зарплату?
— Ну да. Элеонора Авраамовна, вы же платите мне такие большие деньги - триста рублей, как-никак. К тому же кормите и вот, - щелкнула тугой лямкой, - даете в безвозмездное пользование вещи. У меня поистине райская жизнь.
— Поговори мне еще!
– прикрикнула она на меня и воинственно потрясла пиджаком.
– Сейчас ничего не будет.
Она еще ворчала, а я натирала паркет до блеска, краем глаза следя за тем, как она перебирает мои вещи. Она их вертела, крутила, проверяла на прочность, и все это время с тонких поджатых губ не сходила неприятная, высокомерная усмешка.
— Ну и вкус у тебя, - присвистнула старушка.
– Мрак сплошной. А тряпок-то купила…Лучше бы взяла одно черное платье. Оно везде бы сгодилось.
— Куда мне платье? У меня и колготок нет.
— Купила бы.
— Ну конечно. На триста рублей?
— Милочка, ты недавно уверяла меня, что это все, - она обвела жестом разложенную на диване одежду, - куплено лишь на зарплату. Неужели не хватило бы денег на самые дешевые колготки?
Я промолчала.
В университете, меня, не считая пары преподавателей, никто из нашей группы не видел. И первого сентября перед ними предстала бледненькая девочка с черными волосами и глазами, немного зажатая, стеснительная, но в меру приветливая, с доброй ободряющей улыбкой. У нее была правильная осанка, короткая стрижка, - поздно вечером я слегка неровно обстригла свои волосы до плеч, так чтобы пряди прикрывали шею, и отрезала короткую челку, - и стройные ножки, которые ладно облегали строгого покроя брюки.
— Привет-привет!
– ко мне с радостным смехом подскочила задорная блондинка-одуванчик и затрясла мою ладонь в дружелюбном рукопожатии. Мой лимит человеколюбия стремительно упал.
– Я Аня! А тебя как?
— Саша.
— Ооо, народ, - громко присвистнула девушка и обернулась к скучковавшемуся позади нее народу.
– Еще одна пожаловала.
— Что значит “еще одна”?
— Ты четвертая.
— В смысле?
– вконец запуталась я.
— У нас в группе четыре Саши, - любезно пояснила Аня и за запястье подтащила меня к нашей группе, которая сразу же приветственно загалдела.
– Итак, знакомься…
Впоследствии за нами закрепилось неофициальное название “александрийская группа”. Причем даже у преподавателей проскакивало. Два парня-тезки - оба русые, простые и какие-то непримечательные - и две девушки - я и еще одна темноволосая девчонка. С нами жутко путались вначале, особенно по первости, а мы только смеялись.
Чтобы не путаться самим, каждому придумали прозвище - Саша Рыжков стал Рыжим, Саша Давлетов - остался со своим именем, я - сделалась Алей, а вторая Саша - Шурой. Все остались довольны, и путаница прекратилась. Во всяком случае, у нас.