Трудные дети
Шрифт:
— Что бы ты там не думала, я волнуюсь за тебя. Я желаю тебе добра. И я, и Марат.
— Зачем?
— Зачем что?
— Добра желаешь?
Как отвечать на такие вопросы? Да и кто в здравом уме их задаст?
— Просто так.
— Ааа, - недоверчиво протянула девочка.
— Я не враг для тебя, Саша. Я стараюсь тебе помочь. И Марат тоже. Но если ты не пойдешь нам навстречу, ничего не выйдет.
Я сказала то, о чем хотела сказать долго. А теперь черед Саши - пусть она принимает решение самостоятельно.
Глава 10.
Это время, когда я начала учиться, стало переломным
Не сказать, что душещипательная речь Ксюши произвела на меня такое уж впечатление. Совсем нет. Скорее, меня убедили бескомпромиссные слова Марата. Ксюша может мне наплести что угодно, но это все равно останется всего лишь словами. А с чеченом так нельзя. Он если говорит, то точно. Если пообещал, что выкинет, значит, выкинет.
Не то чтобы я так не хотела на улицу. Это трудно объяснить. Если бы Марат меня выгнал без всяких условий и объяснений, я бы ушла, ни разу не оглянувшись. Я бы снова там выживала, никого не обвиняя и не вспоминая. Но Марат предлагал мне попробовать что-то новое, мне до этого недоступное. Я смотрела на них с Оксаной и понимала, что проигрываю.
Энное количество лет спустя я познакомилась с одним интересным мужчиной. Циник страшный, притом это не помешало ему завести прекрасную семью, жену и ребенка. И даже трех собак. Но не в них суть. Суть в том, что познакомились мы в такое время, когда обоим нужно было выговориться и поразмышлять, не тая свои собственные мысли. Очень трудно бывает открыться близкому человеку и невероятно легко - чужому. И как чужие друг другу люди, мы не боялись в полной мере демонстрировать свои гнилые натуры.
Мы редко обсуждали наши дела или то, как прошел день. Чаще всего вели странные беседы, перескакивая с одной темы на другую. В одной из таких бесед мы набрели на тему человеческих потребностей и тему деградации.
— Жажда знаний, - проникновенно говорил он, потягивая свой любимый виски, - это такая же потребность организма как, например, еда.
— Бред, - фыркала я недоверчиво и издевательски.
– Без знаний я проживу как-нибудь, как жили в давние времена. А без еды нет.
— Дело не в том, как жили в давние времена. Дело в том, в каком времени и обществе живешь ты сейчас.
По его словам выходило, что общение - такая же потребность человека, как и еда. Да то да, я тоже изучала пирамиду Маслоу. Но все-таки для меня это не было потребностью первостепенной важности. А вот мой товарищ утверждал, что потребность в общении одна из главных для человека.
— Не номинального общения, - уточнял он.
– То есть я имею в виду не только воспроизведение звуков, когда ты складываешь буквы в слова и прочее. Я имею в виду общение, когда тебя признают и видят.
То есть, говорил он, ты можешь всю жизнь молчать и не произносить ни звука, но для людей ты существуешь. Ты идешь по улице, тебя видят и с тобой контактируют, то есть признают тебя как человека, осуществляют с тобой некое действие, будь ответ на вопрос о времени или возвращение сдачи. Не суть. Но в-общем, такими нехитрыми и незаметными манипуляциями, ты удовлетворяешь свою потребность в общении.
А жажда знаний и развития вытекает как раз из этой потребности. Если ты находишься долгое время в обществе, которое на порядок культурнее тебя, образованнее и духовно более развито, ты подсознательно будешь стремиться достичь их уровня, чтобы общение протекало на “одной волне”. А это значит, что ты будешь развиваться, и твое развитие будет удовлетворением собственной потребности в общении, то есть - одним из факторов выживаемости.
А если поместить культурного человека в общество, уступающее ему в духовном уровне, то чтобы удовлетворить свои потребности в общении, этому человеку придется остановиться в своем развитии или даже деградировать, чтобы получить свою дозу “общения”. Признаться, разговаривая на эту тему, мы оба были навеселе, а мой собрат по разуму так вообще, изрядно пьян, поэтому весь этот бред воспринимался в особом свете и под особым углом.
— Все равно это не самая важная потребность, - упорствовала я.
– Физиологические все равно важнее.
— Может быть, - легко соглашался мужчина, подливая себе вискаря.
– Но только если ты не хочешь быть человеком.
В четырнадцать лет я о таком бреде не беседовала и о пирамиде Маслоу не слышала. Я просто общалась с двумя людьми - Оксаной и Маратом. И серьезно им проигрывала. Я не понимала, о чем они говорят, многое пропускала мимо ушей и была “не в теме”, В какой-то момент меня это достало. Я что, хуже них? Хуже этой бледной пигалицы? Не хуже.
Последней каплей стало появление напыщенной фригидной училки, которая, сидя от меня на пионерском расстоянии, демонстративно морщила нос и обращалась со мной как…я даже не знаю как. Но когда она на пальцах начала объяснять мне, что один плюс один - это два, а не три или четыре, я реально взбесилась. Я не идиотка, я умею считать. А эта мымра еще сидит и кривится так, будто от меня воняет.
— Ладно, - я согласилась на ультиматум Марата. Пусть и сделала вид, что все это нехотя.
– Но эта фригидная старушенция сюда приходить не будет. Она не нужна мне для того чтобы знать, что один плюс один - два.
Марат заинтересованно и вопросительно на меня покосился, но я не горела желанием ему что-либо рассказывать. Сухопарая бабка вывела меня из себя.
— Хорошо, я скажу Оксане, чтобы она извинилась за тебя.
В итоге, математикой со мной занимался Марат. Да и всем остальным, в принципе, тоже. Он стал…Если бы я верила в бога, сказала бы, что Марат стал для меня духовником. Но это будет позже.
Через пару дней после той неприятной бабки, Марат привел другую женщину. С большой буквы прямо. Рядом с ней я терялась. Чисто физически. Она была большой, огромной даже, с нереальными…хм…округлостями. Высокая, с короткой стрижкой и громким командным голосом. С самого порога резким голосом она приказала: