Трудные дети
Шрифт:
— Не кипятись, Саш, - миролюбиво успокоил Марат, устраиваясь поудобнее. Я отодвинулась, нахохлилась и принялась искать потерянную строчку.
– Вот что ты сейчас читаешь?
Вот что он ко мне пристал? Лезет, лезет, никакого покоя нет. Но зная Марата, я была уверена, что он не отстанет. Нехотя отозвалась:
— ”Аптекарша”.
— И что ты поняла?
— Что я поняла?
— Да. Что ты поняла из рассказа?
Меня его вопрос в тупик поставил. Я даже книгу закрыла, вылупив на чечена глаза. Мне пришлось долго думать, прежде чем сказать.
— Там пару страниц.
— И что? Ты коротко.
— Ну ладно, - пожала я плечами.
– Там баба, короче, ей понравился офицер. Ну и она, в общем, хотела с ним… - интересно, он мне опять по губам надает? Марат лишь поощряюще улыбался.
– Ну…трахнуться. Вот. А там муж проснулся.
— А почему? Ну, почему она хотела с офицером трахнуться?
От чечена, ругающего меня за плохие слова, такое выражение слышалось чем-то странным. Хотя Марат мог похлеще меня выражаться, но только в гневе или ярости, если его вывести из себя. А обычно он говорил как Ксюша.
— Откуда я знаю? С жиру бесится.
Парень рассмеялся, отвернувшись в сторону, а потом мягко потрепал по голове.
— Учись смотреть между строк. Вглубь. Я тебя не про фабулу спрашивал. Фабулу каждый расскажет.
— Че расскажет?
– не врубилась я.
— Пересказ, - вздохнул Марат.
– Мне не нужен пересказ. Пересказать может каждый дурак. Учись видеть то, что скрыто за текстом.
— Что скрыто?
— Учись видеть, - повторил Марат и выключил торшер.
– А пока спать.
Чечен учил меня не только смотреть на факты, на фабулу, как он говорил, а учил меня вглядываться внутрь, ухватывать главное и основное, чтобы потом предугадывать события, точно знать, что произойдет и быть к этому готовой. И это касалось не только книг, это касалось жизни. Марат собственным примером показывал, как важно ухватить тонкую ниточку, сердцевину, слабо пульсирующую и затерявшуюся в паутине слов. Это помогает, это облегчает, а иногда и спасает жизнь.
Я, конечно, на слово не верила. Вначале. Но Марат доказывал, и не раз, а потом я и сама убеждалась в правильности того, что он мне говорил. Легче в самом начале предотвратить чуму, чем потом сражаться с ее последствиями.
В четырнадцать-пятнадцать лет это касалось только книг. Я разбирала книги, литературу, искусство, историю с Марьей Петровной, а потом шла обсуждать новые для меня сведения с Маратом. Это стало нормальным и привычным, что каждый вечер за ужином я ему рассказываю то, что узнала, то, что мне рассказала Петровна. Чечен знал это лучше меня, но все равно внимательно слушал, задавал вопросы, которые подталкивали меня в правильном направлении.
Я и сама как-то успокоилась, перейдя границу прошлой жизни. Я не думала о побеге, вообще не думала, и напряженность, витавшая в воздухе, практически рассеялась. Я стала проще относиться к Оксане, к тому же она тогда отошла на второй план. Интересной для меня она по-прежнему не была, с Петровной и Маратом было куда как круче. Но сейчас мы хотя бы могли общаться с ней. Оксана была ко мне внимательна, слушала меня, искренне волновалась. Спрашивала, нужно ли что-нибудь мне. Ну и тоже вносила вклад в мое образование.
— Вот, я тебе книгу принесла, прочитай, - она заботливо мне вручила черный томик. Шекспир.
– Ромео и Джульетта. Тебе должно понравиться.
— А про что там?
– я с интересом полистала страницы.
— Здесь о трагичной любви двух молодых людей.
— А что трагичного?
— Их семьи враждовали, поэтому они не могли быть вместе, - охотно пояснила Ксюша, ловя мой заинтересованный взгляд.
– Почитай. Я в свое время несколько раз ее перечитывала. Потом расскажешь. Кстати. Еще же фильм есть. Старый, черно-белый, но тоже хороший. Если хочешь, могу потом кассету принести.
— Не знаю, я пока прочту.
— Хорошо. А Марат не говорил, когда придет?
— Скоро, - я уже погрузилась в чтение. Оксана на меня с улыбкой поглядела и, чтобы не мешать, ушла в спальню к Марату.
— У вас что, еще отопление не дали?
— Нет.
Марат действительно пришел буквально через десять минут. Оксана его сразу потащила в спальню, очень целенаправленно так, явно, что что-то задумала. Но мне было как-то все равно, я старалась вникнуть в конфликт Монтекки и Капулетти. Во фамилии!
Не знаю, о чем они там перетирали, но вечером ко мне подошел Марат, забрал книгу, погасил свет и потащил на кухню. Это значит, что разговор серьезный.
— Что?
– с претензией скривила губы.
– Что на сей раз я сделала не так?
— Ничего. Я по другому вопросу.
— Валяй, - дала отмашку и развалилась на стуле.
Чечен на мою позу неодобрительно покосился, недовольно нахмурился, но промолчал пока.
— Нам с Оксаной нужно уехать.
Неожиданно. Хотя через неделю Новый год, так что в принципе, все правильно.
— Мне помахать вам платочком вслед?
— Не язви, - попросил парень. Марат был странно напряжен, едва ли не взвинчен. Видно было, что эта поездка ему…не то чтобы не по душе, но все-таки вызывает дискомфорт.
– У Ксюши тридцатого день рождения, а потом Новый год.
— И что?
— Нас друзья пригласили к себе на дачу.
— Дальше что?
— А дальше ты, - чечен так на меня посмотрел, что я невольно поежилась и подобралась.
– С тобой что делать?
— Со мной не надо ничего делать. Я не поеду.
— Тебя туда никто и не берет.
Ууу, лямур, тужур на горизонте. Я заулюлюкала и закатила глаза. Марат кисло улыбнулся.
— Потрахушки намечаются?
— Сейчас в лоб получишь, - прорычал Марат, которого замечание о потрахушках задело.
– Не забывайся.
— Ладно, ладно. Не заводись. Езжайте, отдыхайте.
— Ты здесь одна останешься.
— Надолго?
– безразлично поинтересовалась я и встала, чтобы налить себе воды.
— Неделя. После Рождества приедем.
— Ну и что? Не умру.