Трудовые будни барышни-попаданки
Шрифт:
— Что ж, это повод для визита в город, — поблагодарила я.
И тут в столовой появились два неожиданных посетителя. Первый, точнее первая, — кошка Мурка. Интересно, с чего этой пушистой бестии пришло в голову навестить барыню в это утро? Но она вошла, взглянула на меня, мяукнула, свернула к гостю, потерлась о его брюки.
На миг лицо Михаила Федоровича Второго стало свирепым — на блестящей черной ткани остался бело-серый клок. Но он увидел улыбку на моем лице, сменил гнев на восхищение и даже потянулся погладить кошку.
И
— Дядя котик! — обратилась она к гостю. — На, это тебе мышка!
И положила свой подарок на колени Михаилу Федоровичу.
И рассмеялась. А остальные, в том числе и кошка, замерли.
Я внимательно наблюдала, как отреагирует мужчина. Ни капли раскаяния не испытывала, только была наготове, чтобы пресечь возможное «нападение» на ребенка. Здесь и сейчас взрослый гость не постеснялся бы отругать чужого малыша, причем достаточно резко и грубо. Такое нынче в порядке вещей. Но с моей девочкой я этого не позволю, конечно.
Не знаю, то ли эта моя внутренняя готовность голодной матери-медведицы так отчетливо заполнила комнату, то ли умильная мордочка ребенка подействовала. То ли похвальная привычка моего гостя быть благосклонным ко всем обитателям моего дома, от рычащих псов до общительных кошечек.
В любом случае Михаил Второй не заорал, не отшвырнул дохлую мышь, не замахнулся на ребенка.
На пару секунд он застыл, потом слегка напряженным голосом выдал:
— Большое спасибо, мадемуазель. Но мне кажется, эту вещь все же лучше отдать вот этой кошке.
И стряхнул серый комок под ноги Мурке, сжавшейся от обычной кошачьей реакции на окрестный бедлам, но не уходящей от стола.
Кошка удовлетворенно муркнула, живо схватила добычу в зубы и молнией выскочила за дверь.
— Вот видите, мадемуазель, вашей пушистой охотнице понравился подарок. Не будем ее огорчать. — Михаил уже вполне овладел собой и даже улыбнулся, обращаясь ко мне: — У вас очаровательная дочь, сударыня. Такая добрая и милая девочка. Я бы с удовольствием провел с вами обеими хоть всю жизнь, но увы, увы. Вынужден откланяться. Дела-с призывают вернуться в город. Ждите от меня известий, Эмма Марковна, я непременно уделю самое пристальное внимание нашим с вами делам.
Угу. Нашим делам, надо же. У нас уже дела общие? Или это просто вежливость?
Я, повинуясь долгу хозяйки, проводила гостя до крыльца. Со мной потопала Лизонька, видимо, хотела еще посмотреть на дядю-котика. Увы, ей пришлось остаться в сенях — гулять можно сколько угодно, но только одетой.
После этого мы вернулись в столовую. Я посадила Лизоньку на колени и спросила строго-заинтересованным тоном:
— Где. Ты. Взяла. Дохлую. Мышь?
А сама немного испугалась ответа. Вдруг услышу: «Я решила стать девочкой-кошечкой и ее поймала»? Да, а потом убила. Век простой и жестокий, ей не раз придется видеть смерть животных и распоряжаться о забое скотины. Но не надо торопиться с таким опытом.
— Маменька, пасти, — нахмурилась дочка и приготовилась плакать. Я притянула ее и поцеловала.
— Не бойся. Я тебя люблю и буду любить, что бы ты ни сделала.
— Павда? — детская мордашка стала недоверчивой, но все же на ней появилась улыбка.
— Правда, моя хорошая, правда.
Лизонька успокоилась и начала рассказ. Я уже освоила науку перевода с детского и поняла, чему огорчился ребенок: обещала никому про дядю-котика не говорить, но проболталась Дениске и попросила, чтобы он достал мышь для дяди-котика.
Ну что тут поделаешь. И смех и грех. Я только вздохнула, но позже отребовала позвать в столовую Дениску. Юный нянь явился минуты через три, пряча руки за спиной. Велела их показать — они были жесточайше расцарапаны.
— Простите, барыня, — произнес, глядя в пол, Дениска. — Елизавета Михайловна велели ей мышь достать. Я в кладовую пошел, знал, где крошек насыпать, она скоро вылезла из норки…
— И ты ее убил?
— Нет, Мурка ее караулила и схватила. Я сразу отобрать не смог, потом отобрал все-таки. И принес Елизавете Михайловне, как обещался.
Смеяться над детьми так же непедагогично, как на них кричать. Я еле сдержала смех, представляя Мурку, пробравшуюся вслед за Дениской на барскую половину, чтобы найти и вернуть свою законную добычу. Вот почему она пришла в столовую!
Я еще раз обняла Лизоньку. А Дениску похлопала по плечу, что означало полное одобрение.
Глава 39
Увы, зеленку я еще не сделала. На коленке это не так просто осуществить, даже зная формулу и механику процесса. К тому же свойства бриллиантового зеленого слегка преувеличены. Хотя для детских царапин очень даже подойдет.
В любом случае это дело будущего и хорошей лаборатории. А пока промоем следы битвы за добычу спиртом, близким по кондициям к медицинскому, и подуем на ранки, когда Дениска от неожиданного жжения сморщится и вскрикнет.
Ох… забылась ты, матушка. Дворовому мальчишке такая забота от барыни… Хорошо, свидетелей, кроме Лизы и Павловны, не было. Последняя только тяжко вздохнула и поджала губы. Она крайне не одобряла такое баловство, но, поскольку была по сути своей очень доброй старушкой, не слишком-то ругалась. Так, ворчала.
— Приучите, барышня, мальчонку к хорошей жизни, тяжеленько отвыкать придется, — только и сказала она, когда я отправила обоих детей в детскую. — Чай, не барчук. Мужицкую долю тянуть будет.
— А как по-другому-то, нянюшка? — вздохнула я. — Ребенок, он и есть ребенок, барский или холопский. Сердцу не прикажешь.
— Жалостливая вы стали, барышня, не по прежнему норову, — тоже вздохнула Павловна. — Я уж диву даюсь. Иной раз будто вас и не узнаю. Неужто вода студеная так человека меняет?