Трудовые будни барышни-попаданки
Шрифт:
Да, а не прибыл ли сам Михаил Федорович Второй ради расследования этого дела? Если так, он сейчас начнет вызнавать у меня подробности.
— Увы, — продолжил гость, будто прочитав мои мысли, — я слышал о происшествии в самых общих чертах и не знал, что оно так неприятно отразилось на вас. Иначе непременно навел бы справки и выяснил, получил ли исправник прямое поручение от губернатора или действовал по своему разумению.
— Да, выяснить это было бы хорошо, — сказала я.
— И возможна третья причина. — На этот раз голос гостя стал чуть грустным и тревожным. — Во время визита не было намека на?.. Можете не отвечать, я вижу по вашему
Сперва я усмехнулась. Селифан с Иванной? Какую «большую взятку» они смогли бы предложить — корову, воз ржи, рублей сто ассигнациями, если сын даст?
Потом нахмурилась. Вспомнила испуганные глаза Дарьи Сергеевны, когда я грозилась Сибирью и каторгой ее холопке. Страх длился не больше секунды. И вряд ли она всерьез могла принять их в свой адрес. Но для ненависти навсегда и мимолетной тени достаточно.
А как еще было спасать Лизоньку? Кстати, из-за этих гостей опять днем с ребенком не поиграла.
— Можете не отвечать, — спокойно продолжил гость. — Я ведь правильно понял, что наличествуют?
Мне что, рассказывать ему о своих приключениях уже в усадьбе? Об Аришке с ребенком? Нет уж.
— Такие лица есть, — кивнула я, дав понять, что распространяться не намерена.
— Что же, мой визит к вам не последний. Разузнаю в губернии и сообщу. Ох, время-то какое позднее…
— Даже и не думайте в такое время по дорогам разъезжать, — откликнулась я. Законы здешнего гостеприимства как влитые легли на мои прежние привычки. Я и в прошлой жизни не отпустила бы человека в темень и непогоду, нашла бы, где уложить и чем приветить. А здесь — сам Бог велел. Место теперь имеется. Даже комната для гостей нынче приведена в порядок. Оштукатурили и утеплили проверенным способом. И полы уже застелили домоткаными половиками. И побелили. И протопили.
С этим, кстати, тоже интересно вышло. Пригодились воспоминания моего собственного прадеда. Во время Второй мировой он жил в Закавказье. Там полегче было, но все равно не изобилие, в частности с дровами. И они топили дом буржуйкой, в которую ставили ведро, набитое опилками. Не просто так, а продырявив то ведро по нижнему ободу и набив опилки вокруг трубы-десятки. Трубу потом вынимали, в отверстие совали растопку и поджигали. Опилки тлели всю ночь, буржуйка раскалялась докрасна.
Тут с дровами проблем нет. И с брикетами тоже. А вот печей нехватка. И класть их не везде получается. Так что я вышла из положения, заказав кузнецу небольшую переносную буржуйку. «Чугунку», как ее с ходу обозвали дворовые. Мастеру пришлось потрудиться, чтобы выковать-выгнуть ее по форме и не сломать. Но он справился.
Топили печурку по методу прадеда, по мере надобности переносили из комнаты в комнату — например, чтобы просушить штукатурку. Раструб трубы выводили в окно, осторожно вынув из рамы одно стекло и заменив его кожаной заглушкой.
Вот такую печь я и приказала затопить в гостевой. А Михаилу Федоровичу твердо велела:
— Располагайтесь, сударь. Лампу вам принесут, воду для умывания тоже. Если чего-то из еды захочется — зовите лакея, в людской всегда кто-то дежурит. Спокойной ночи.
Увы. Спокойной эта ночь не была.
Глава 36
Начнем с того, что мне просто не спалось. Я привыкла обходить перед сном окрестности усадьбы. Сунуть ноги в обрезанные валенки, подшитые кожей, накинуть теплый платок на старую маменькину шубу и в тишине пройтись под первый снег вдоль служб, вслушиваясь в тихое сопение скотины и хруст сена. Надышаться свежим воздухом, чуток прохладиться. Лишний раз почувствовать, что все в порядке.
Сегодня я отказалась от прогулки, и вот результат.
Еще угнетало чувство вины перед Лизонькой, не получившей вечернюю сказку. Я все же к ней заглянула, но позже привычного времени. Малая спала на боку, неровно посапывая. Не то чтобы ребенок выглядел болезненным, но видно с первого взгляда — задремал и уснул в плохом настроении.
— Казку обичали. И погуять, — сказал Степа, спокойный, умный и говорливый не по возрасту. Луша хотела сделать ему замечание — барыню укорил, но не стала в моем присутствии. Я только потрепала Степу по шелковым кудряшкам, шепнула: «Все завтра» — и вышла. По пути в спальню встретила Алексейку, услышала, что людей гостя, кучера и камердинера, тоже разместили.
Вдобавок ко всему, я первый раз засыпала в этом доме не одна. В смысле, в компании человека, равного по социальному статусу. Ой, Эмма Марковна, хорошо ли так — крепостных за людей не считать? И все равно, было что-то непривычное.
Не спится — займусь умственной работой. Проанализирую сегодняшний день.
Я начала думать. Сначала рассмотрела ситуацию в общих чертах, как говорят ученые люди, ее архетипическую составляющую.
Что мы наблюдаем? Дама, в данном случае я, угодила в беду. Шла по лесу, на нее напал разбойник, волк, дракон, впрочем, в нашем случае — медведь, если речь о Михаиле Федоровиче Первом. Вцепился когтями. Как жена следователя я его понимаю, как жертва — увы, не могу оценить служебное рвение. Особенно если он изначально ко мне с подозрением. Впрочем, кого же ему еще подозревать?
И тут явился рыцарь на белом коне — как назло, тоже Михаил Федорович, назовем его Второй. И защитил… нет, только обнадежил обещанием узнать подробности, что тоже можно считать защитой. Есть ли некое противоречие или что-то странное в этой ситуации? Кроме того, что Рыцарь появился сразу после Медведя.
Есть. Как дама оказалась в лесу вообще и попала в неприятности? Начиная с того самого злосчастного утра я отгоняла этот вопрос — почему человек из моего прошлого, ладно, из прошлого несчастной барышни, оказался здесь и здесь же погиб? Причем да, по моим личным наблюдениям на месте происшествия, был убит, а не сам покончил счеты с жизнью. Почему я так легко согласилась с гостем, что исправник «расследует дело об убийстве, которого не было»? Уж очень он был вежливый, понимающий, будто гость из моего мира. Такому не хотелось возражать. Наоборот, подливать чаю и беседовать при свете лампы, как со старым знакомым.
Кстати… Опять безумная идея. Но ведь он так много говорил о прогрессе, упоминал электричество. И тоже Михаил Федорович…
Нет, слишком безумно. И еще мне не понравилось отношение Михаила Второго к Михаилу Первому. Да, следователь — ретивый служака, да, немного медвежлив и религиозный ханжа. Но взяться за исполнение чужой преступной просьбы, чья бы она ни была… Не верю. «Интуиция тебя не подводит», часто говорил Миша.
Похоже, мне самой предстоит ответить на два вопроса: для чего несчастный Анатоль отправился ко мне? И почему не доехал? Я не знала, что случилось, но знала одно: он не мог проделать такой огромный путь, чтобы уйти из жизни, не повидавшись со мной.