Трясина.Год Тысячный ч.1-2
Шрифт:
– Сумасшедшие, - сказала я.
Проехав пару десятков миль, мы увидели впереди огни прожекторов. По тракту двигалась колонна военной техники. Быстроходные колёсные броневики щетинились стволами орудий. Неповоротливые 'движущиеся крепости' ползли, лязгая гусеницами и изрыгая клубы едкой гари. Тяжёлые дальнобойные установки транспортировались на гусеничных платформах. В свете прожекторов багровели знамёна Империи.
– Во, видали?
– сказал Войцех, ткнув пальцем в ветровое стекло.
– Воевать идут. Герои.
Он крутанул рулевое колесо, и мы свернули на грунтовую дорогу, лентой вившуюся среди рапсовых полей. Машину тут же затрясло на колдобинах. Да, это не по тракту
Несколько раз я проваливалась в сон - короткий, тяжёлый, без сновидений. Я всё-таки смертельно устала за этот день. Однажды я заснула довольно надолго, и когда проснулась, то увидела, что Войцех Гарэза переместился на сиденье справа. Он спал, откинувшись на спинку кресла, а за рулём сидел Вэл Йорхос. В машине было жарко, и Вэл сбросил куртку, оставшись в рубашке-соколке без рукавов. При свете лампочки я рассмотрела странную отметину на его правом предплечье - цифры и буквы. "Ф.О.8-16".
Ян что-то говорил. Очень-очень тихо. Я склонилась к нему.
– Что, Ян?
– Он имеет цвет. Багровое на чёрном. Как вспышки. Это очень странно...
Ян замолчал. Я осторожно обняла его, прижала к себе.
– Всё будет хорошо, - сказала я.
– Поспи. Постарайся заснуть.
Дальше мы ехали молча. Тишину нарушал только гул двигателя. Я знала, что скоро увижу Сташека. Но я ничего не чувствовала. Ни радости, ни волнения. Ничего. Все чувства как будто умерли, заледенели. Прильнув к окну, я смотрела на ночное небо, полное звезд. Впереди было море.
Соглядатай - Мертвячий Овражек
Лесная резиденция Наместника, негласно прозванная 'Мертвячим Овражком', была погружена во тьму. Даже в гостином зале, где только что находились три человека, царил полумрак. Единственным источником света здесь служил камин, в котором пылали, потрескивая, берёзовые поленья. Мика Венд, префект Северной Провинции, восседал в кресле у камина. Опершись о резные подлокотники и положив подбородок на сцепленные пальцы рук, он задумчиво глядел на огонь. На его бледных щеках плясали красноватые отсветы. Лицо Наместника оставалось непроницаемым, ничто не выдавало в нём ни волнения, ни гнева, ни злорадства - только странная, неуловимая усмешка таилась в уголках его губ. В воздухе пахло порохом. Ценный ковёр у ног Наместника был забрызган кровью, а под высоким потолком с перекрещивающимися балками, казалось, всё еще витало эхо выстрела. Алех Валога, агент Тайной Канцелярии, стоял напротив Наместника, сжимая в руке парабеллум. Молчание было невыносимым, но Соглядатай не решался заговорить первым.
– Ретив же ты, Валога, - произнёс, наконец, Наместник.
– А такая была задушевная беседа. Жаль.
– Виноват, Ваше Превосходительство. Капсула, - отчеканил Алех Валога.
– Да видел я, видел. Не оправдывайся, - проговорил тот бесцветным голосом.
– В любом случае сказал бы он не больше, чем мне и так уже известно.
Они оба посмотрели на безжизненное тело, лежащее на полу лицом вниз. Мертвец был одет в чёрную униформу конторы, фуражка с серебряной эмблемой слетела с его головы, в затылке
'Плевать мне на ваших кураторов. Кто главный кукловод? Ну, отвечай,' - твердил Наместник.
'Тебе достаточно знать, что человек этот в Цитадели. И ты его не остановишь, Мика!..'
Потом произошло всё очень быстро. Наместник на мгновение отвлёкся - ветвь заскребла в окно, заставив его вздрогнуть. Сет воспользовался этой паузой. Молниеносным движением он выхватил капсулу с атропосом - из рукава, что ли?
– и поднёс её к губам. Но Валога среагировал быстрее. Всадил Сету свинец в голову, прежде чем тот успел разгрызть капсулу. Всё равно бы это ничего не изменило. Но лестно было осознавать, что умер этот ромеец не от яда, а от пули Алеха Валоги.
– За всем этим стоят люди из Цитадели. Враги Августы. Расчёт их ясен. Бунты в провинциях ослабят армию. Военные неудачи, которые за этим последуют, ещё больше озлобят народ. Недовольство властью будет неуклонно расти. При таком раскладе поднять мятеж в Царьгороде не составит труда. Затем Самодержицу свергают с престола, и народ чествует нового Императора. Синклит одобрит любую кандидатуру, если этих маразматиков подмазать как следует. А деньги у кандидата есть, это очевидно. Но кто же он? Валога, есть предположения?
– спросил Наместник, взглянув на Соглядатая.
– Никак нет, Ваше Превосходительство, - отчеканил тот.
– Я так и думал.
Наместник отвернулся к камину и замолчал, уставившись на горящие головни, которые шипели и стреляли искрами. Он сидел неподвижно, положив подбородок на ладони, на лице его сохранялось всё то же выражение невозмутимого спокойствия. Однако от бдительного ока Соглядатая не укрылись ни его мертвенная бледность, ни мучительные складки возле губ, ни глубокие тени под глазами. Наверное, Его Превосходительство снова мучит бессонница, размышлял Валога. И дурные сны. Да, сны. Беренис рассказывала. Её благоверный иной раз вопит так, будто его схватили бесы. Наместника душат кошмары. Точнее, один и тот же кошмар, который повторяется снова и снова. Багряноструйная река среди берегов из запёкшейся крови. Мосты из человеческих костей, перекинутые над омутами. К чёрно-багровому небу вздымаются железные скалы, у которых есть рты и глаза, а вдоль берегов, по колено в кровавых потоках, бродят неупокоенные мертвецы, и с некоторыми из них Наместник был знаком при жизни... Беренис говорит, что он безумец. Возможно. Но как же скверно всё получилось, как скверно! И не говори, Алех, что ты тут ни при чём. Она делилась с тобой своими планами. А ты ничего не предпринял. Не думал, что она пойдёт до конца... Вот это плохо, что ты не думал, Алех. Агент Тайной Канцелярии думать должен всегда. И желательно, головой.
– Августа знает о заговоре. В Цитадели уже начались чистки. Возможно, он запаникует и сделает неверный шаг, чем себя и выдаст. И тогда я отправлю Августе его голову в ларце. Как Калиф Унсанид когда-то. Знаешь этот анекдот, Валога? Если Августе доставить головы всех её недоброжелателей, ей придётся открывать мясную лавку, хм.
"Полагаете, это вернёт вам её благосклонность, господин Наместник?" - подумал Валога. Вслух он этого, конечно же, не произнёс.
Мика Венд тяжело поднялся с кресла. Постоял, рассеянно глядя на безжизненное тело, распростёртое на ковре. На лице его вдруг появилась ироничная усмешка.