Туда, где ты
Шрифт:
– Я думала о Вас. – признаюсь я тихо и щёки заливает румянец.
Вдруг я всё это выдумала? Неужели с людьми случается такое волшебство на самом деле?
– Вы не одиноки, Клеменс. – ветер поглаживает его волосы, донося до меня неуловимый аромат гвоздики и вишни.
Никогда в жизни я не была наполнена такими безумными мечтами, как сейчас. Моя мать впала бы в горячку, узнай она, с кем я стою, держась за руки, пока она хлопочет о моем «счастливом будущем». Но меня это нисколько не беспокоит, а даже немного веселит.
– Клеменс! – голос Моник доносится до нас, заставляя развеяться эту магию вокруг. – Вот Вы где!
– Добрый день, Моник, – отвечает он, озаряя и её своей улыбкой, от чего я даже испытываю лёгкий укол ревности, – Вас давно не было видно, судя по всему, Ваша жизнь заиграла новыми красками?
– Как раз подумывала зайти к Вам сегодня, – отвечает она, – не получая порцию своих круассанов, я словно что-то упускаю в жизни.
Джозеф смеётся, и переключает свой взгляд на меня, смотря сверху вниз с такой нежностью, что у меня снова перехватывает дух.
– Проходите завтра днём, я приготовлю для Вас что-нибудь особенное.
Он целует мою руку и направляется к выходу, оставляя мою кожу гореть в том месте, где её касались его губы.
Я смотрю на его широкоплечую фигуру до тех пор, пока он не пропадает из вида, оборачиваясь и бросая на меня последний взгляд, перед тем как исчезнуть, скрываясь в дверях особняка.
– Нет, Клеменс. Скажи мне, что не он причина того, почему твоя маменька допрашивала меня сейчас о причинах твоего отказа Астору.
– Увы, мне нечем тебя порадовать.
– Да ты с ума сошла, вероятно! – Моник прижимает руку ко рту, не веря в то, что услышала. – Клеменс, ты не можешь позволить себе интригу с.. Джозефом.
Вероятно, она хотела употребить другое слово, но остановилась под моим строгим взглядом.
– Он милый юноша, но он не для тебя.
– А кто по-твоему «для меня»? Астор, который будет развлекаться со служанками до скончания жизни, пока я буду сидеть в заточении в его поместье и воспитывать детей, пока они не вырастут, а я не постарею, превратившись в старую, никому ненужную женщину, вспоминающую о тех днях, когда упустила единственного человека, пробуждавшего в ней чувства? А мои отпрыски будут такими же богатыми, высокородными, но несчастными людьми, обреченными всю жизнь смотреть на своего деспота-отца и зашуганную мать.
Моник оседает на скамейку от моего потока слов, но мне нужно было это произнести, чтобы окончательно утвердиться в своём решении.
– Клеменс, твоё положение тебя обязывает, а мать никогда не позволит этого, очнись! – де Жарр побледнела и её потухшие глаза вынуждают меня опуститься после неё, взяв за руку.
– Я понимаю, ты волнуешься за меня, – тихо произношу я, – но я не могу, Моник. Просто не могу. Как только я посмотрела в его глаза, всё остальное перестало иметь смысл.
– И теперь ты хочешь стать женой булочника? – голос подруги срывается на визг, вызывая у меня приступ веселого смеха.
– А почему бы и нет? Чем эта жизнь хуже любой другой? По крайней мере у меня на столе всегда будет свежий хлеб.
– Клеменс, это вовсе не смешно!
– Ладно, – сдаюсь я, – он ведь не делал мне никакого предложения, об этом рано говорить. Я просто хочу немного лучше его узнать, понимаешь?
Моник отрицательно качает головой, всё ещё прибывая в шоке. Я снова счастливо смеюсь. Ещё никогда в своей жизни я не улыбалась так много и искренне.
Вся моя жизнь проходила по одному и тому же сценарию: я просыпалась, меня одевали, кормили, думали за меня, раздевали и укладывали в постель. На утро всё повторялось вновь и это длилось уже восемнадцать лет. У меня никогда не было подруг, даже моя родная сестра отказывалась проводить со мной время, найдя все свои интересы в молитвенниках. Немного легче стало, когда в моей жизни четыре года назад появилась Моник, но это не изменило привычного хода вещей, а лишь добавило немного красок.
Отец пропадал чёрт знает где и всё время пребывал в состоянии алкогольного опьянения. Когда он приезжал навестить нас, то больше времени проводил со своими собаками, чем с дочерями. Однажды я попыталась завести с ним разговор на политическую тему, думая, что это сможет сделать нас хоть чуточку ближе, но он лишь посмотрел на меня с непонимаем и вышел из комнаты. Он был моим биологическим отцом, но на самом деле, мы лишь чужие люди, изредка ночующие под одной крышей.
С матерью дела обстояли ещё интереснее, сразу после рождения Анны, она сбежала от своего мужа в Версаль, найдя покровительство от побоев и распутства мужа у короля. Мы познакомились, когда мне было шесть лет, после этого мы виделись несколько раз в год. Лишь недавно мы смогли немного сблизиться, когда я стала выходить в свет. Тогда она начала подыскивать мне достойного супруга, но лишь сейчас перешла к активным действиям, предоставляя меня до этого времени самой себе. Мама всегда вызывала во мне восхищение и трепет. Она была идеальной дамой высшего света и олицетворяла всё то, частью чего я никогда не смогла бы стать.
Конечно, моя семья мало отличается от любой другой дворянской семьи во Франции нашего достатка и имени, но почему-то мне всегда мечталось о большем. Ни о славе и богатстве, а о каком-то человеческом тепле, родственной близости, но в силу своей неопытности я не понимала, чего именно хочу. Сейчас же это стало простым и очевидным – я всю жизнь мечтала о счастливой семье.
Я не смела надеяться на это и даже смирилась с собственной участью, подчинилась просьбе своей матери и поехала в поместье Буйонов, о чём ни капли не сожалею. Лишь эта поездка помогла мне познакомиться с Джозефом.
– Ты совсем потеряла разум. Иди к матери, – вздыхает Моник обреченно, – она хочет тебя видеть. И заклинаю тебя, Клеменс, не говори ей об этой кондитерской. По крайней мере пока.
Я заверяю её, что не пророню ни слова и целую в знак дружеской признательности. Она отмахивается от меня и ворчит, но кажется, начинает по-немного оттаивать.
Сквозь кроны деревьев пробивается майское солнце и я подставляю ему лицо, давая солнечным бликам играть на моей коже. Под ногами хрустят камешки и я слушаю музыку шуршащих листьев, ощущая как у меня легко на сердце.
Я абсолютно счастливый человек, которому подарили надежду.
Глава 5. Обратный отсчёт
Шарлотта сменила позу, закинув ноги на софу, это значит, что герцог де Буйон отбыл, иначе она бы никогда не позволила себе такую вольность.
– А ты молодец, Клеменс! Я тебя недооценила. Как я сама не догадалась, что Астору нужно показать характер! Это лишь более распалило его чувства. В тебе есть потенциал, девочка, видимо, мои гены всё же передались тебе.