Туда, где ты

Соло Слава

Впрочем, он тут же приходит в себя, немного отстраняясь и вызывая у меня жгучее разочарование.

Наконец, обвожу взглядом место, где мы оказались: задний двор, куда обычно лавочники сливают отходы, которые затем попадают в Сену. Но только не Джозеф. Он оборудовал здесь что-то вроде дворика, поставив скамейку, окружённую горшками цветов, с видом на реку.

– Прошу Вас, – он подает мне руку, и я сажусь на деревянную конструкцию, откидываясь на спинку и наблюдая за плавными движениями Джозефа.

– Когда я был маленьким,

отец часто водил меня на реку рядом с нашим домом, там мы заходили по колено в воду, закатывая брюки и рассматривали как маленькие рыбы вьются вокруг наших ног, совершенно не страшась того, что мы люди. Может они просто не понимали, что столкнулись с главной опасностью в этом мире, – человеком. – он задумчиво смотрит на воду и продолжает. – В любом случае, Сена напоминает мне о моём детстве. Пусть она на самом деле грязная и кишит жуткими тайнами, которые в ней похоронили люди, но всё же это призрачный отголосок того, кем я был.

– Где сейчас Ваш отец? – тихо спрашиваю я.

– Умер. Уже достаточно давно. Он без устали трудился, чтобы прокормить нашу семью и в конце концов, подорвал своё здоровье. Мать покинула нас за несколько лет до него, поэтому как только я похоронил отца, решил, что терять мне особо нечего. Продал дом, где мы жили и вложил все деньги в эту пекарню.

– Кажется, это было хорошей идеей? – улыбаюсь я, любуясь его мимикой.

– В первый год мне так не казалось, – отвечает он, усмехаясь, – у меня не было ничего, кроме этого помещения, поэтому ночевал я тоже здесь, с утра до ночи экспериментируя с ингредиентами и старясь сделать самую лучшую выпечку в городе.

– И Вам это удалось.

– Да, удалось, – он согласно кивает, – иногда я скучаю по тем временам. У меня не было ничего и нечего было терять. А сейчас моя жизнь всё больше наполняется такими вещами, без которых я уже не могу представить своё существование.

Джозеф заглядывает мне в глаза и чувствую, что желудок опускает куда-то вниз. Что-то мне подсказывает, что он говорит вовсе не о деньгах.

– Конечно, мне грех жаловаться. Теперь у меня есть собственные апартаменты, средства, чтобы их тратить, возможность помогать другим и делать их жизнь чуточку лучше, и..

– Что? – почти не дыша спрашиваю я.

– Вы, Клеменс. – он очень грустно опускает глаза и я невероятным усилием воли останавливаю себя от того, чтобы провести рукой по его лицу, избавляя его от этих сомнений. – Я страшно боюсь, что Вы внезапно исчезнете из моей жизни, точно так же, как и появились в ней.

– Я не исчезну. – сама удивляюсь тому, как уверенно звучит мой голос.

– Не обещайте того, что не сможете выполнить. – он всё так же мягко улыбается мне.

– Джозеф, я..

– Я сделал для Вас кое-что особенное, – внезапно перебивает он, – подождите здесь минуту.

С хитрым видом он исчезает в дверях пекарни, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Солнце золотит Сену, переливаясь на ней радужными бликами. Это по ночам река превращается в братскую могилу самоубийц и жертв преступлений, сейчас же спокойные воды кажутся обманчиво безмятежными. Всё в жизни так – самые уродливые секреты и тайны никогда не лежат на поверхности, они прикрыты красивым антуражем, обманывая человеческий глаз.

Так и моя жизнь, жизнь всех родовитых дворян – идеальная и беззаботная снаружи, скрывающая отравления ради власти, интриги за расположение королевской семьи и борьба, направленная не на выживание, а на удовлетворение своего эго.

– Вот, – Джозеф приносит небольшой бумажный пакет, в котором я вижу маленькие кусочки теста, связанные в узелки, – я заметил, что Вы не очень любите сладкое, поэтому решил поэкспериментировать. – отправляю в рот один кренделёк и кусочки соли, смешанные с приправами, вновь вынуждают закатить меня глаза от удовольствия. – Здесь розмарин, сыр и соль.

– Вы просто волшебник, Джозеф! Не знаю как Вам это удаётся, но я готова питаться ими всю жизнь!

– Осторожнее, а то я могу принять всерьёз Ваши слова, – улыбается он, заставляя меня краснеть. – Надеюсь, что когда-нибудь мои кондитерские изделия будут украшать стол короля.

– О, непременно! – с энтузиазмом восклицаю я. – Хотите я могу преподнести ему одно из Ваших изделий?

Но Джозеф отрицательно качает головой, сбивая меня с толку.

– В том и смысл, Клеменс, что Людовик должен услышать обо мне сам и сделать заказ. Только тогда это будет тем самым исполнением. Просто стать очередным поставщиком для Его Высочества, у меня нет никакого желания.

– Но ведь так было бы проще. – непонимающе произношу я.

– Проще, разумеется, но не правильно. Когда я открою ещё несколько пекарен в городе..

– У Вас есть это в планах?

– О, да, проекты уже на стадии реализации, поэтому у короля нет ни единого шанса не услышать обо мне. – смеётся он.

– Вы хотите, чтобы он пожаловал Вам дворянский титул?

Джозеф молчит какое-то время, внимательно глядя на меня.

– Никогда не хотел, по правде говоря, но теперь, видимо, он просто мне необходим.

Очередной кренделёк встаёт у меня в горле, рискуя там и остаться, с такой надеждой я вдруг начинаю осознавать своё будущее.

Если ему пожалуют дворянский титул, то мы сможем быть вместе не наперекор всему, а по их правилам. Даже маменька, возможно, сможет принять Джозефа. Со временем.

– Вчера я сам вызвался принести Вам выпечку, – признаётся он, – отправил мальчика посыльного в другое место и пришёл в Ваш дом, надеясь застать Вас. Я знал, что Моник де Жарр живёт в этом доме и подозревал, что Вы либо её сестра, либо хозяйка дома. Надеялся я, конечно, на первый вариант, но в жизни никогда не бывает просто, не так ли?