Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
Его упросили продолжать, и он рассказал еще про один случай с Фернандо.
— В другой раз, — начал он, — отправился Фернандо в Идиасабаль, где в тот день в пелоту играли, возвращается это он на постоялый двор, а там уже полно народу в столовой набилось. Хозяин и говорит ему:
— Для тебя, Фернандо, места нет, да и поужинать вряд ли найдется.
— Пустое, — ответил Фернандо, — дай мне задаром что на столе останется, с меня и довольно.
— Что ж, я не против, все что останется — твое.
Тут Фернандо принялся расхаживать по столовой.
За столом сидели друг против друга обе команды, которые перед этим в мяч играли. Увидел Фернандо, что им принесли блюдо с бараньими окороками, и шепнул нескольким игрокам первой команды:
— Просто диву даюсь, где это хозяин достает такие замечательные, мясистые собачьи окорока.
— Разве они собачьи? — спрашивают его.
— Конечно, собачьи, только не говорите тем, другим, а то еще аппетит им испортите.
— Слушай, Фернандо, а ты не шутишь?
— Нет, что вы, сам на кухне голову видел. Такая отменная была дворняжечка!
Сказав это, Фернандо вышел из комнаты, а когда возвратился, на столе стояла кастрюля с зайчатиной. Фернандо подошел к столу с другой стороны и сказал игрокам второй команды:
— Каких отличных кошек покупает наш трактирщик у карабинеров!
— Да разве это кошка?
— Ну ясно, не говорите только тем, другим, но я сам видел на кухне хвосты.
Очень скоро Фернандо уже сидел за столом один-одинешенек, а зайчатины с бараниной у него было больше, чем он съесть мог. Когда стемнело, вышли скопом на улицу, все были немножко навеселе, и тут вдруг один из игроков в пелоту встал — и ни с места, потом нагнулся и весь свой ужин на дорогу вывернул.
— Это ему собака не по нутру пришлась, — засмеялись одни.
— Да нет — кошка, — сказали другие.
И никто не хотел признаться, что все из-за вина.
— Друзья, — сказал Фернандо, — тому, кто съел враз и кошку и собаку, ничего плохого они не сделают. Как все кошки и собаки, они, лишь только встретятся, сразу и передерутся между собой, а про тебя и не вспомнят.
Девушка снова звонко засмеялась, и крестьянин принялся рассказывать другую историю.
— А вот тоже забавный случай вышел, когда Фернандо расстроил свадьбу своей невесты с богатым сапожником из Толосы.
— Ну-ка, ну-ка, как это было? — заинтересовались слушатели.
— Ну вот, значит, служил Фернандо учеником в сапожной мастерской покойного Ичтабера, по прозвищу «Курносый», и, может, вы не знаете, этот Ичтабер был старый и очень богатый сапожник родом из Толосы. У Фернандо была невеста, красавица, каких не сыщешь; как-то раз Ичтабер Курносый увидел ее и с тех пор стал обхаживать да спрашивать, не пойдет ли она за него замуж, а так как у старика денег куры не клевали, она и согласилась. Они часто встречались в мастерской, и плут Ичтабер, чтобы чувствовать себя свободнее, то и дело под каким-нибудь предлогом выпроваживал Фернандо в другую комнату. Фернандо делал вид, что ему это нипочем, но отомстил старику. Зашел он однажды к своей невесте и говорит ей.
— Конечно, Ичтабер — человек неплохой и богатый, что верно, то верно, но только он курносый, а еще от него воняет, потому как он всю жизнь с кожами возится.
— Ну и врун ты, — сказала девушка.
— Ничего подобного. Ты только принюхайся. Сама заметишь.
Фернандо пошел в мастерскую, взял большие мехи и набросал в них дубовой коры, той, что после дубления кож остается, а вонь от нее — помереть можно; потом он провертел дырку в перегородке, которая отделяла мастерскую от соседней комнаты, и стал поджидать благоприятного случая. Вечером пришла девушка, а Ичтабер и говорит своему ученику:
— Слушай, Фернандо, пойди-ка на минутку в ту комнату и сложи как следует те колодки, что в ящике.
Фернандо вышел, взял мехи и заглянул в дырку. А Ичтабер уже его невесте руку целует; тогда Фернандо нацелил на девушку мехи и пустил через дырку вонючего воздуха.
Когда он снова заглянул в дырку, Ичтабер стоял, зажав рукой свой нос-кнопку. И девушка себе нос закрыла.
Фернандо еще несколько раз нажимал на мехи, пока не устал.
Через два дня девушка пришла снова, и опять случилось то же самое; больше она не являлась и объявила всем, что от Ичтабера Курносого пахнет мертвецом.
Ичтабер стал приударять за другой красоткой, но Фернандо сыграл с ней ту же шутку, и сапожник жаловался своим друзьям:
— Arrayua! В мои времена было совсем другое дело, девушки были здоровыми. А теперь от одной больше, от другой меньше, но от всех псиной несет.
Опять раздался веселый, звонкий смех молоденькой хохотуньи.
Остальные присутствующие похвалили плутовские проделки Фернандо из Амескеты и отправились спать.
На следующее утро Мартин и Баутиста покинули Амескету.
Ночью они прибыли в долину Аркиль и остановились на постоялом дворе в Эчарри-Аранс. Спустились в кухню — погреться у огня, и там вместо историй о славном плуте Фернандо из Амескеты им пришлось выслушать рассказ одной старухи о доне Теодосио де Гоньи, наваррском кабальеро, который по наущению дьявола убил своего отца и свою мать, а потом удалился на покаяние в лес с цепями на ногах. Через много лет, когда дон Теодосио уже состарился, к нему явился дракон и хотел было съесть его, но тут перед ними возник архангел Михаил, сразил дракона и разорвал цепи на кабальеро.
Баутисте и Мартину смешные побасенки о добром Фернандо из Амескеты показались занимательнее этой глупой истории про драконов и святых.
Они как раз слушали пояснения к житию святого Теодосио, когда в харчевню вошел светловолосый господин, который, заметив Баутисту и Мартина, уставился на них внимательным взором.
— Да ведь вы те самые…
— А вы тот самый…
— Собственной персоной.
Это был Иностранец, которого они освободили из лап Падре.
— Зачем вы сюда приехали? — спросил Иностранец.