Туманная река
Шрифт:
— Правда!? — обрадовалась девушка, она быстро чмокнула меня в щеку и убежала в наш жилой корпус.
— Это что сейчас такое было? — задал я вопрос ей вслед, который естественно повис в воздухе.
Неужели девочка в меня влюбилась? — подумал я, — этого еще мне не хватало. Разобраться бы с тем, для чего меня закинула сюда судьба. А тут еще и любовь нежданная. Я еще раз посмотрел на яркие майские звезды и пошел спать.
4
Угораздило же меня в качестве ученика вернуться в среднюю школу спустя три десятка лет. А между тем я уже получил высшее техническое
— Крутов! — окрикнул меня учитель алгебры и геометрии, Николай Андреевич, — ты хоть слышал, что я сейчас объяснял?
Николай Андреевич, вспомнил я, закончил пединститут четыре года назад. Человек он был злопамятный, и когда ему было нужно — принципиальный, а когда это было не выгодно, беспринципный. Это выражалась в том, что у него были свои любимчики, и мы, камчатка, на которой он выпускал пар. Не зря его мой предшественник ненавидел.
— Нет, — ответил я, — я как с крыши рухнул, что-то слышать стал хуже. Ухо, наверное, повредил.
— Встань, когда учитель с тобой разговаривает, — строго потребовал молодой да прыткий педагог.
— Вот сейчас совсем плохо вас слышу, — сказал я, не вставая. Ох, как захотелось его потравить.
— Иди к доске! — еще громче крикнул он.
— Зачем же так орать, — встал я и направился на Голгофу, — я не глухой.
Весь класс дружно заржал. Учителя перекосила гримаса ненависти.
— Напоминаю всем и персонально тебе, Крутов, скоро экзамены и мы сейчас повторяем весь пройденный материал. Вот мел, вот доска, продемонстрируй почтеннейшей публике доказательства теоремы Пифагора.
Николай Андреевич с удовольствием приготовился к словесной порке ненавистного ученика.
— Почтеннейшая публика, — начал я свое выступление, — для доказательства теоремы Пифагора необходимо как минимум нарисовать этот прямоугольный треугольник.
Я начертил с помощью здоровенной деревянной линейки треугольник с прямым углом. Далее от гипотенузы начертил квадрат. Потом, в оглушительной тишине, пририсовал к квадрату еще три одинаковых треугольника, и получилась фигура квадрат в квадрате.
— Нам нужно доказать, что площади всех четырех, одинаковых треугольников, равны площади квадрата построенного на гипотенузе. Делается это элементарно. Нужно мысленно передвинуть один треугольник сюда, а два других сюда. И мы получаем, что цэ квадрат равно а квадрат плюс бэ квадрат. Если я не ошибаюсь, этот способ доказательства называется метод площадей.
— Еще вопросы имеются, Николай Андреевич? — спросил я, разглядывая потрясенное лицо преподавателя. Так же на меня во все глаза смотрели и одноклассники. Наташка пыталась меня прожечь большущими зелеными глазами, Иринка такими же большими карими. До кучи меня испепелял своим взгляд мой личный враг, Олег Постников.
— Ты я вижу, считаешь себя очень умным? — попытался меня снова задеть за живое Николай Андреевич.
— Что поделать, если мама таким родила, — ответил я под смех и истеричное хрюканье всего класса.
— Садись на место, пока, — сжимая от бессилия кулаки, сказал преподаватель.
На перемене все было как обычно, малышня носилась туда и сюда, я со своей бандой стоял и тихонько шушукался. Мы обсуждали новое холодное оружие, кистень.
— Толик, — поинтересовался я у Маэстро, — Постный не подкатывал?
— Не, шухарится, — ответил друг.
— На следующей перемене, вопрос закроем, — объявил я своим парням, — и без этого жирного придурка проблем хватает.
— Можно тебя на два слова, — обратилась ко мне Иринка, наша классная королева красоты.
Она подошла со спины, я от неожиданности вздрогнул и чуть-чуть не выхватил кистень из металлического шарика от кровати. Вот был бы номер, если бы я ей залепил в лоб. Ужас просто. Мы отошли на несколько метров в сторону.
— Ну? — задал я логичный вопрос.
— Ты на меня не очень сердишься? — невинно потупив глазки, спросила наша красотка.
— То, что нас не убивает, делает сильнее, — ответил я цитатой Ницше, — еще вопросы?
— Ты все еще хочешь сходить со мной в кино? — снова стрельнув глазками, спросила она.
Я тут же почувствовал просто огненный взгляд где-то с боку и оглянулся. Наташка как гипнотизёр смотрела напряжённо на мою беседу с Иринкой.
— Давай договоримся, Ирина, у нас был уговор, я прохожу по крыше, мы идем в кино, так?
Иринка кивнула в ответ.
— Я с крыши этой хряпнулся, и пока летел, пока лежал, пока в больнице отлеживался, многое изменилось. И в кино я с тобой идти больше не хочу. Предлагаю эту тему закрыть.
— Ты очень изменился, — пролепетала красавица, которая ранее не знала отказов, — как будто другой человек.
Тут прозвенел звонок на урок, и я решил, что беседа наша подошла к завершению. Но пока я входил в класс, ко мне протиснулась Наташка и зашептала, — что она тебе говорила?
— Ревнуешь? — улыбнулся я.
— Вот еще, — прошипела еще одна королева красоты восьмого «А», ткнула меня в бок локтем и прошла к своей парте.
Урок истории в отличие от урока геометрии вел не недавний выпускник пединститута, а бывший фронтовик Данил Васильевич Чернов, у него было осколочное ранение в правую руку, и поэтому он часто ее держал на перевязи. А когда на улице скакало давление, то по лицу нашего учителя можно было понять, что его плохо вылеченная рука побаливает. Что характерно Данил Васильевич был одним из немногих педагогов в школе, который никогда не повышал на нас голос и обращался исключительно на вы. И самое главное он любил выслушивать наши детские мнения о том или ином историческом событии.