Турнир в Блэквуде
Шрифт:
Линкольн был неподвижен до последнего неуловимого мгновенья… Когда же все закричали, ожидая неминуемого удара острия копья, англичанин слегка еще присел на правую ногу, одновременно в развороте разгибая левую, разворачиваясь от удара в бок — навстречу противнику, он ловко подхватил правой рукой копье ближе к острию и… продолжил неумолимый мощный разворот. Это позволило мастеру нанести сокрушительный удар азартному французу задней оконечностью ясеневого копья в шлем. Удар крепкого копья, как дубиной, оглушил де Ройе и отбросил его на два-три ярда… Гигант рухнул на песок, выронив своё оружье. Линкольн спокойно приблизился к нему. Стальное острие прижало де Ройе к земле, упершись тому в открывшеюся щель под бармицей. Сопротивление было невозможно и ошеломленный француз замер, махнув
Тут подоспел и Маршал с помощниками. Они осторожно сняли поврежденный шлем с поверженного Реджинальда, страшась увидеть под сталью подшлемник, пропитанный кровью. Ничего подобного не было, крепкая шишка росла на лбу распростертого на песке исполина, но он быстро приходил в себя и требовал у оруженосца новый шлем и меч!
Ни в том, ни в другом — ему не было отказано, и противник Линкольна снова был на ногах и вооружен. Линкольну так же поднесли турнирный меч с тупым наконечником и не заточенными кромками. Он привычно взял его в левую руку, очертил им несколько связок и перебросил в правую…
Француз не стал наступать, как в первый раз и сам предпочел ожидать. Линкольн подошел и начал нападение первым… Рыцари обменялись тремя-четырьмя ударами, от которых их мечи высекли искры, замерли на мгновение и… фехтование возобновилось с быстротой и мастерством, заставившем зрителей опять замереть в безмолвии…
Сражались два опытных бойца. Но стили боя у них были разные. Зрители, видевшие невероятное мастерство Линкольна в управлении конем, решили бы, что пешим у него меньше преимуществ…, если бы не мгновенная победа в битве на копьях… Сейчас же напор и сила де Ройе поражала зрителей, видевших, как только что он лежал поверженным на песке. Француз бился по-испански размашисто и зрелищно, Линкольн парировал его удары скупо, явно расчетливо выматывая противника и часто и неожиданно менял руки, перехватывая меч из правой десницы — в левую…
Но Ройе был неутомим… Сила этого молодого рыцаря не иссякала, скорость нападений только возрастала. Он стал искусно маневрировать вокруг Линкольна, надеясь нащупать брешь в его обороне. Бился он красиво, удары и связки были непредсказуемы для зрителей, но… не для противника!
Линкольн опять повёл себя неожиданно: он парировал нападения незнакомыми связками, перемещался непонятно для противника и оставляя его в недоумении все чаще… Скоро английский рыцарь полностью завладел инициативой и перешел в наступление… увеличив частоту контратак…
На трибуне Бусикот замер, мучительно пытаясь запомнить стиль этого мастера, принесший ему поражение. Он безотчетно повторял движения своего недавнего противника, будто не Ройе, а он участвовал в турнирном соперничестве. Мы с Инессой посматривали на него время от времени, с трудом отрывая взгляд от поединка на ристалищном поле…
Де Ройе же уже терял самообладание… Несколько опасных ударов он уже пропустил. На кирасе француза появились вмятины. Новый шлем его так же пострадал. Но он был чрезвычайно силен и, не считая необходимым рассчитать свои силы на долгий и упорный бой, растрачивал их с азартом и горячностью. Он парировал удары Линкольна и наносил свои, вкладывая огромную силу и ловко пытаясь захватить лезвие противника гардой, закручивая удар.
Линкольн легко избегал захватов, чувствовалось, что он отлично и сам владел такими же приемами. Но мечи их скрещивались со столь страшной силой, что искры сыпались в разные стороны, клинки иззубрились и вместе с искрами во все стороны летели мелкие частицы стальной окалины… Вдруг судьи бросились к сражавшимся… Сталь клинков не выдержала очередной сшибки: мечь Линкольна раскололся у гарды, клинок де Ройе тоже пострадал и заострился опасным сколом… Судьи прервали поединок…
Долго не затихал шум удивления трибун столь могучим единоборством. Маршал же что-то обсуждал со своими помощниками и самими поединщиками. Принято было решение и объявлено всему люду:
— Бой прерван, в нём — противники признали себя равными. Последнее сражение произойдет с произвольно выбранным оружием. Линкольн выбирает щит и меч и будет сражаться мечом — призом этого турнира. Де Ройе
Рыцарям поднесли их оружие. Линкольн опять взял меч в левую руку. Де Ройе торжествующе взмахнул своим диковинным оружием. Было на что посмотреть. Его боевой цеп был просто страшен: в верхней трети дубового древка в пять футов было насажено шесть стальных колец с острыми шипами, венчал древко стальной оголовок с закрепленной на нем толстенным цепом с тяжелым стальным шаром, из которого торчало множество острых шипов. Противоположный конец древка грозно ощетинился четырехгранным острым клювом. Де Ройе размахнулся с торжествующим видом и очертил огромную дугу вокруг себя. Цепь бросила вслед за тяжелым шипастым древком стальной шар, который глухо воткнулся в песок перед французом с такой силой, что все, кто стоял на земле отчетливо почувствовали сотрясение тверди…
Де Ройе бросился в решительное наступление. Издали он широко размахнулся и метнул шар на цепи в голову своего противника. Линкольн хотел ловко уйти из-под удара и поднырнул под летящий в него стальной символ смерти, бросившись в ближний бой. Но де Ройе неуловимо изменил траекторию атаки своего коварного оружия. С волшебством фокусника француз подсек движение цепа и стальной еж метнулся в затылок Линкольну.
Тот выставил щит и щипы боевой ударной части цепа намертво вонзились в щит, расщепив его и застряв в нем окончательно. Как искусный механизм, подобный мощному требушету, Линкольн мгновенно слитным движением туго натянул цепь на щите и почти одновременно с этим — рубанул булатной сталью по звену на кромке… Стальная цепь распалась под булатом, а слитное движение англичанина все продолжалось по кругу, он выбросил левую руку с мечом в этом стремительном движении вправо и тяжелым навершием меча поразил страшным ударом француза. Его выпад пришелся в забрало шлема противника, которое крепилось на сыромятном ремне одной пряжкой. Пряжка не устояла, забрало задралось в момент удара, а рукоять меча поразила скулу и нос де Ройе. Фонтаном брызнула кровь, гигант пал, как подкошенный. Линкольн едва удержался на ногах, так была сильна энергия его атаки ближнего боя. Маршал с помощниками бросился на помощь. Он призвал лекаря. Медиум и двое его помощников через мгновение срезали с поверженного гиганта изуродованный шлем и подшлемник. Кровь залила песок вокруг… Боевые товарищи де Ройе бросились к нему и помогали бережно снять с того тяжелые доспехи… Лекарь давал короткие властные приказы, которым следовали все без исключения. Кровь унялась. Начали сноровисто накладывать шину на сломанную скулу и нос… Весь в льняных белоснежных полотнах перевязей, де Ройе наконец-то открыл глаза, но не мог сказать ни слова — так был забинтован. Кроме того он почувствовал несвойственную ему слабость от потерянной крови. Лекарь объявил о том, что исполин — вне опасности. Топот и крики толпы приободрили потрясенных французов. Линкольн склонился над недавним грозным противником и тихо шептал ему что-то утешительное.
Носилки, на которые уложили огромного рыцаря, с трудом подняли шесть человек. Де Ройе понесли в его шатер. А Линкольн, вложив драгоценный меч в ножны, задумчиво рассматривал разбитый щит со стальной боевой частью огромного цепа. Видимо герой турнира посмеивался над тем, как бывает призрачна победа… Стальной еж в считанное мгновенье мог не только одолеть его, но и лишить жизни… Но главное отличие того, кто выживает в любом сражении, от неизбежно погибающего в нем, — это безразличие победителя к возможной гибели…
Маршал вновь обратился к толпе, внимавшей его громовому голосу:
«Слава герою нашего турнира — славному графу Линкольну!!!» Клич этот подхватили тысячи голосов. Маршалу подвели его верного коня. На поле въезжала от шатров рыцарского лагеря конная группа самых именитых участников турнира.
Бледный и торжественный от пережитого потрясения только что происшедшего боя, перед торжествующими трибунами на огромном вороном жеребце выехал сам сэр Блэквуд в сопровождении конных соратников: Роджера Мортимера, графов Корнуольского, Глочестерского, Уоренского, Пемброкка и Ричмонда, к которым присоединился и граф Линкольн. Завершал конную группу Джон Голландский и граф Дерби.