Туунугур
Шрифт:
Дверь распахнулась, и раздался чавк. Это водитель пошёл облегчиться. За ним потянулись остальные: чавк-чавк-чавк. По мере возвращения пассажиров на свои места салон приобретал все более свинский вид. Джек, верный принципу невозмутимой естественности, не счел нужным даже обтереть обувь о подножку. В итоге разница между средой внутри и снаружи почти исчезла. Самое обидное, что все шишки за такое поведение иностранца достались Кирееву, который в силу знания английского как-то незаметно стал выполнять роль старшего задней половины салона.
Постепенно все освоились. Бельгиец достал фотоаппарат-мыльницу и радостный бегал по окрестностям, снимая экзотику. Кто-то решал сканворды.
Картина прояснялась. Участок был непроходим для легковушек, и если застревала одна машина, то она перегораживала путь всей колонне. Автомобили вытягивал трактор. Он работал несколько часов в одну сторону, потом - в другую.
Время шло, потянулись встречные машины. Солнце перевалило зенит, тени удлинялись. Напряжение в салоне росло. В конце концов, когда все снова собрались вместе, полыхнуло. Женщины начали ругаться между собой, претендуя на переднее, самое удобное, сиденье. Мужики уже предвкушали женскую борьбу в грязи, но тут колонна задергалась и стала медленно подтягиваться.Вдоль неё побежали гонцы-дальнобои. Чтобы не задерживать колонну, они предлагали каждому водителю легковушки занять место за грузовиком и прицепиться буксиром. Таксист гордо отказался - он верил в своего железного коня.
Впереди, точно консервная банка, привязанная к кошачьему хвосту, болталась легковушка, которую тянул на буксире КАМАЗ с полуприцепом. "Делика" бодро газовала за ней. Водитель, как лоцман, умело направлял машину в колеи, обходил зыбучие места, обруливал возвышающиеся посреди пути кучи. Вдоль обочин лежали опрокинувшиеся в кювет прицепы. Мимо проплыла лежащая вверх тормашками фура. Каждая такая сцена сопровождалась протяжным "ууууу" от пассажиров. То и дело у легковушки впереди отрывался буксир. Из неё в грязь вываливались два мужика и начинали суетливо крепить трос обратно. Это даже забавляло. Особенно женщину, рекламировавшую Джеку якутский Тибет. Накопленная агрессия нашла выход, и она орала на мужиков из легковушки: "Кретины!". Бельгиец сохранял буддийское спокойствие.
В конце концов, жижа кончилась, и микроавтобус рванул вперёд. К вечеру добрались до поворота на Качикатцы. Все вылезли, начали обтирать обувь и штаны, затем нырнули внутрь придорожного кафе. Джек использовал свои знания в туземной кулинарии, чтобы заказать кофе и борщ. Киреев решил взять фаршированный перец, о чем пожалел, потому что в микроволновке тот оказался разогрет только с одного боку. Но Джек заинтересовался этим блюдом, спросил, что это такое. Кроме пеппера, Кирееву вспомнить больше ничего не удалось, и пришлось извиняться, что он не силен в кухонной терминологии. Джек тем временем листал русский разговорник, любопытствуя, за каким чёртом, собственно, Киреев попёрся в Якутск - бизнесс, эдьюкейшенл или что? Киреев решил согласиться с эдьюкейшенл, и сообщил, что ехал по этой же трассе в прошлом году, туда и обратно. Джек охнул, национальная русская гордость восторжествовала.
Бельгиец поведал, что забронировал номер в "Тыгын Дархане", где его не просто вейтин, а экспект. Киреев ругал власти, говорил, что с таким финансированием дорогу можно отстроить заново два раза. Джек поражался расстояниям: в какой бы стране он ни был, ночью всегда видишь огни, и знаешь, что рядом есть люди. А здесь едешь часами - и ни огонька. Пустое пространство. Невероятно!
Подкрепившись, оба вышли на улицу. Перед кафешкой стоял УАЗ-головастик и безуспешно пытался тронуться. Двигатель
Полюбовавшись на это зрелище, они пошли к "Делике". Там Джек учтиво выразил водителю своё восхищение. Тот похлопал глазами: "Чё он сказал?" - "Очень хороший водитель!", - перевёл Киреев. "Кто?
– удивился таксист, но тут до него дошло, и он заржал: - Ага. Шумахер!" - и показал бельгийцу большой палец.
Примерно через час микроавтобус прибыл к переправе. Уже стемнело, и стало ясно, что паром - последний. Перспектива заночевать на берегу никого не привлекала. Осталось-то всего ничего - час на пароме, полтора часа по асфальту, и вот он - Якутск. Но паром отходить не торопился - команда явно хотела отчалить с полной загрузкой, чтобы собрать побольше денег. Для этого не помешала бы парочка грузовиков, которых пока не было. Джек воспользовался заминкой и принялся фотографировать Лену и "Делику" на ее фоне. Наконец, паромщики начали потихоньку запускать легковушки, расставляя их у краёв парома, чтобы оставить в центре место для фур. Потом дело застопорилось, и команда куда-то разбрелась. Не успел Киреев оглянуться, как Джек занял место паромщиков и сам начал направлять машины, размахивая руками, как заправский регулировшик. Это ему, однако, быстро надоело, и он спрятался в "Делике" - паромщики не успели обнаружить ретивого бельгийца, чтобы сказать горячее русское "спасибо". Но неправильно заехавшие машины всё-таки согнали и переставили по-своему.
Наконец, погрузка завершилась, и паром отчалил. Команда потащилась взымать бабло с оказавшихся в их распоряжении людишек. Дошла очередь и до "Делики". Прикорнувшего Джека растолкали, потребовали пятьдесят рублей. Тот достал плотную пачку купюр, лихо вытянул банкноту и протянул ее Кирееву с улыбкой: "Айм рич!". "Вот ведь непуганый какой", - с отеческой снисходительностью подумал о нём Киреев.
Паром пристал, микроавтобус съехал, на берегу был объявлен привал. Там стояло несколько киосков. Киреев вылез из машины и пристроился за двумя якутами, ждавшими своей очереди в киоск. Расстояния в очереди отражали всю широту якутской души. Незнакомый с местными обычаями, Джек решил, что он первый, а то и вообще единственный - и, обойдя киоск с другой стороны, всунулся в окошко с традиционной просьбой: "Коффэ!".
Урок этикета оба якута проводили с воодушевлением и использованием местных и общероссийских идиоматических выражений. Джек смотрел на них из очков и спокойно прихлебывал кофе, хотя во взгляде его чем дальше, тем больше проявлялось смятение. Пришлось Кирееву вмешаться и объяснить, что урок пропадает втуне, поскольку басурманин не понимает ни бельмеса. Осознав ошибку, якуты сменили гнев на милость и, заржав, обратились к иностранцу с единственно уместным вопросом: "Экстрим?". И вот тут Джек очевидно струхнул. Видимо, решил, что если Киреев видел его деньги, то ему сейчас этот самый экстрим и устроят. Однако подтвердил, что да, экстрим, после чего был оставлен аборигенами в покое допивать свой кофе.
К Якутску гнали уже ночью. Не заметив, пролетели село Ой, где по легенде споткнулся первый якутский президент (в честь чего и назвали село). Водила врубил сборник какой-то жуткой попсы на полную громкость. Задремавшая было девушка, нежная столичная штучка, возмутилась и потребовала прекратить измываться над ее тонким слухом. Шофер, притормозив, сказал ответную речь. За вычетом примерно половины лексических единиц смысл её сводился к тому, что его уже тянет в сон, и музыка нужна, чтобы не заснуть.