Твердый сплав(Повесть)
Шрифт:
На «оперативке» у генерала Черкашина было решено разрешить Трояновскому приступить к выплавке твердого сплава в заводских условиях, чекистам начать интенсивные поиски вербовщика, за Савченко установить наблюдение. Вернувшись к себе, Пылаев вызвал на допрос Похвиснева, обвинявшегося теперь еще и в убийстве.
15
Для инженера Савченко эти последние дни были полны тревоги. Он старался быть прежним: приветливым, деловым и скромным на работе и, что плохо удавалось, — ласковым и внимательным дома, потому что его вторая жизнь была как никогда деятельной
Савченко быстро понял, что самый легкий путь к секрету твердого сплава оказался и самым неудачным. Стоило Савченко позвонить родителям Бориса, как он по плачущему голосу его матери — «Бори нет дома» — сразу догадался, что Похвиснев долго не придет домой, если вообще-то придет. На вопрос матери: «А кто спрашивает?» — он не ответил, просто повесил трубку.
За себя Савченко был спокоен. Похвиснев никак не мог заподозрить, что его «друг» связан с «добрым художником», толкнувшим фотолаборанта на роковой шаг. Нет, он, Савченко, в полной безопасности, он опять-таки в тени.
Вот Чердынцев оказался в незавидном положении. Как бы осторожно он ни провел вербовку, все-таки след был оставлен: внешние приметы, специальность художника, наконец личная машина, зарегистрированная в ГАИ. Все это, считал Савченко, давало чекистам немало нитей.
Вместе с тем он чувствовал, что «твердый сплав» с каждым днем окружает все более плотная стена защиты. Он уже давно понял, что работники государственной безопасности догадываются о том, что к сплаву проявляется большой интерес со стороны иностранной разведки. Случай в институте окончательно убедил их в этом.
Однако Савченко не считал свое дело проигранным. Пусть Похвиснев не сумел выполнить задание — это, может быть, даже к лучшему. Они сейчас будут заняты институтом. А Савченко опять остался в стороне от всей этой опасной истории.
Трояновский закончил исследования в лаборатории. Теперь настало время от теории и опытов переходить к производству. Часть литейного цеха завода стала называться экспериментальной, здесь будут проводить первые плавки.
Надо было спешить. Именно теперь, когда сплав только еще рождался, следовало нанести удар, окончательный и молниеносный.
Несмотря на опасность, Савченко решил встретиться с Тотером. Утром, еще до работы, он позвонил ему из автомата, сказал о том, что им необходимо увидеться сегодня же, и попросил захватить с собой две пачки сигарет.
В этот день Савченко отпросился у начальника цеха с работы на полчаса раньше.
— Хочу хоккей посмотреть. Обидно, если билет пропадет.
Савченко и в самом деле поехал на стадион. Он прыгал с трамвая на трамвай, соскакивал и бежал на автобус, успевая последним вскочить в уже закрывавшиеся двери. Только перед самым стадионом инженер успокоился и одну остановку прошел пешком.
У ворот стояла толпа болельщиков, которым не удалось купить в кассе билет. Они спрашивали обычное: «Нет лишнего?..» К Савченко тоже кинулось несколько человек, но он, не отвечая, проталкивался к турникету, и уже у самого контроля кто-то похлопал Савченко по плечу:
— Товарищ, может у вас еще один найдется?
Савченко скользнул взглядом по говорившему, посмотрел на часы и незаметно огляделся.
— Да, пожалуй, жена не придет.
Сзади уже толкали, недовольно кричали:
— Чего вы, гражданин, застряли, проходите, не задерживайте!
Савченко успел положить
Рядом с Савченко кто-то грузно опустился на свободное место. Но инженер не посмотрел на соседа: он знал, что это Чердынцев, и, как и все остальные на стадионе, пристально следил за хоккеистами — игра с первых секунд пошла в стремительном темпе.
Особенно рьяные болельщики свистели, кричали, подбадривали «своих» игроков. Савченко тоже, засунув в рот пальцы, оглушительно свистнул и выкрикнул только что услышанное имя. Ветер мел мелкую поземку, стучали клюшки, скрежетал лед. Оба вратаря присели в воротах, словно нахохлившиеся хищные птицы, расставив неуклюжие руки.
Вдруг зрители все как один поднялись со своих мест. Оглушительный крик прокатился по трибунам и унесся в темную даль. Гол!
Савченко неистовствовал. Он вскакивал, что-то кричал, сорвав с головы шапку, садился, толкал обоих соседей локтями. Казалось, Савченко сейчас прыгнет вниз и сам начнет гонять, подкидывать этот маленький мяч. И никто, конечно, в суматохе не заметил, как сосед Савченко справа именно в этот момент положил ему в карман два небольших пакета, завернутых в черную бумагу.
В перерыве, как водится, зрители взволнованно обсуждали игру, спорили, перечисляли шансы команд на выигрыш.
Савченко и Чердынцев тоже горячились и спорили, доказывая свою правоту. Вокруг них образовалась небольшая толпа. Опытные завсегдатаи посмеивались — эти двое говорят об игре вовсе не спортивным языком; видно, они в хоккее разбираются плохо.
А Савченко и Чердынцев думали об игре меньше всего. Рассуждая и даже втягивая в свой спор окружающих, они говорили совсем о другом, употребляя своеобразный код. Савченко сказал, что Похвиснев, видимо, арестован («Вот у меня один друг есть, Борис, он заболел, — так он бы точно рассудил, правильный это удар или нет»). Чердынцев ответил, что он уже об этом знает. Хорошо, что Савченко сегодня позвонил: ночью он уезжает, надо менять город, а то Похвиснев может кое-что выболтать. Савченко, стало быть, остается один. Пусть действует по своему усмотрению, «сигареты» он ему передал. Через некоторое время Чердынцев сам его найдет.
Когда состязание окончилось, Савченко поднялся и стал пробираться к выходу. Вдруг его что-то кольнуло. Какой-то гражданин, как ему показалось, пристально посмотрел на него, потом на Чердынцева и снова на него. На его лице не было следов пережитого волнения, он глядел спокойно и даже равнодушно. У Савченко мгновенно похолодело где-то в животе. Он согнулся, втиснулся в толпу и, ужом проскальзывая между людьми, сперва вбежал на самый верх амфитеатра, а оттуда засеменил по лестнице вниз…
Отдышавшись на площадке трамвая, Савченко стал соображать спокойнее: «Меня видели с Тотером. Кто из нас привел за собой чекиста — неважно. Факт, что меня видели с ним. Значит, если Чердынцев уже известен контрразведчикам и оставлен пока на свободе в виде „живца“, то я… тоже попался. Вся эта комедия, разыгранная нами, чекиста не обманет. Страшно, если Чердынцев попадет к ним живым… Да… остается… остается… только одно. Это меня спасет хотя бы на время».