Творческие работники

Цветков Евгений

…Я ведь сказал вам. Сценарий – это кусок жизни. В нем все роли и персонажи – это реальные судьбы реальных людей. Все настоящее…

…Что же сценарии пишутся заранее?

…Конечно, конечно… В этом-то и все дело. Это наша находка.

И тут, на этом месте Иван Александрович точно, как несколько минут назад, понял, что он спит и видит сон…

…И есть сценарий, в котором я участвую?

…Есть, есть… Почитать? Вам можно…

А она участвует?

…О, это ее первая роль.

…Вы дьявол. Но разве дьявол пишет судьбы? Где же тогда Бог? Или он покинул этот мир?

…Дьявол

пишет сценарии, только сценарии, мой дорогой, а не судьбы!

…Так где сценарий?.. Врет… Ха-ха-ха…

Тонкая папка шлепнулась перед ним…

Прошло еще мгновение – и увидел Иван Александрович себя как будто со стороны. Сидит он за столом и читает сценарий и, вроде не читает, просто сидит, а перед ним уже давно пустые страницы… Тут он раздвоился…

Один Иван Александрович потер лоб, оглянулся. Глаза опять потянулись к папке. Перед ним были чистые листы, и он сам глядел из них себе прямо в глаза.

Не выдержал этого взгляда Иван Александрович и отвернулся. Но взгляд как будто прилип.

«О, черт!» – выругался он сквозь зубы и резко захлопнул папку. Но и сквозь толстую обложку, казалось, просвечивали его глаза.

– Эй! – хрипловато крикнул он.

И в тот же миг откуда-то сбоку вынырнул толстячок. Потирая ручки, он засеменил вокруг стола и опять шлепнулся в кресло напротив.

– Ну-с, как дела? Вам понравилось? Никаких, я надеюсь, отклонений? Все настоящее?

– А конец когда будет готов? – глухо спросил Иван Александрович.

– Будет, непременно будет, – закричал радостно человечек. – Только подождать надо, чуть-чуть подождать. Заболел сценарист, проклятый симулянт, – доверительно вдруг зашептал он чуть шепеляво. – Из-за него такой конфуз и случился. А убийство, – неожиданно официальным тоном заявил толстяк. – Расследуйте, ищите, кто, что? Но мы тут ни при чем. Чем могу – помогу. Вот так, вот так, – он взглянул на часы, и личико его посерело. – Ой, какой ужас, – возопил он, – я опоздал! Простите, – он тряхнул руку Ивану Александровичу, похлопал его по плечу и сгинул…

В тот же момент вошел охранник и предложил проводить его.

– Какой удивительный сон, – непрерывно думал второй Иван Александрович, который не участвовал, а как бы со стороны на все смотрел. – Но пора, наверно, и честь знать.

Он уже несколько раз пытался проснуться и не мог. Но, с другой стороны, не очень-то и пытался. Такие сны снятся нечасто. А вот теперь начинается самое интересное. Он увидит не в этой дьявольской папке, а наяву, что будет дальше.

– Интересно, – мелькнула у него мысль, – совпадет это с тем, что будет потом, на самом деле? Обязательно расскажу Аннушке…

Он вышел за ворота. Теперь Иван Александрович полностью раздвоился. Один из двойников куда-то шел, что-то делал. А другой – смотрел. Один был – сон. Второй – сознание, которое понимало, что все это сон, следило за развитием действия и запоминало… Чтобы потом, когда сольются оба, проснется спящий, – вспомнить и сравнить…

Он поглядел на небо, и тут следящее сознание отметило необычность дня. День и свет, и все освещение – белое. Сухо и пасмурно. Когда нет тени. И только краски на ставших вдруг плоскими объемах – горят, и каждый оттенок, как на картинах импрессионистов, подчеркнут своей пронзительностью, режет глаз… И в воздухе тончайший запах тлена и грусти. Неизъяснимы ощущения такого дня. Как будто ты сам становишься бестелесным, теряешь объемность и скользишь неслышно сквозь пасмурную сухость. Все выше, к белому высокому небу на невидимых резных столбах, взметнувшемуся далеко в бездонность опрокинутую. И чудится в такие дни, что сам ты ходишь вниз головой. И вовсе не ты это, а отражение твое, которое вдруг ожило и движется в матовом стекле. И нет теней…

Сознание Ивана Александровича сжалось, и он снова увидел себя.

Куда спешил он, второй, в молочном, белом стекле? Теперь Иван Александрович глядел на себя не отвлекаясь. Вот он сел в машину. Мчит. И ощутил вдруг, понял, куда спешит он. К Аннушке? Чтоб рассказать? Но он ведь спит?

Ага, – сказал следящий глаз, – сейчас увидим, что будет. Даже интересно, совпадет потом или не совпадет…

* * *

– Дядя Ваня, вы уже с работы? А я не пошла сегодня никуда… Дядя Ваня, что вы так смотрите на меня? Не глядите так, мне страшно. Дядя Ваня, ой, пустите меня?!..

…Это во сне. Во сне все можно. А наяву – сдержусь. Во сне! Никто не узнает. Никто. И пусть, что будет… – так бормотало его сознание, а фигурка на коленях ползла к Ней.

– Аннушка, я люблю тебя. Не бойся. Иди ко мне, иди… не бойся, – шептали хрипло губы. Черная кровь взметнулась, и вскипело безумие. Вот это, тоненькое, пахнущее пряным тело, гибкое, молодое. Оно, только оно спасет, и болью станет наслаждение, таким же острым, как боль… И он умрет, чтобы воскреснуть. Умрет, разя податливое, теплое душистое яблоко, и беззащитная мякоть плода насытит зверя…

– Все это сон. Все это сон, – бормотало сознание, и сладкая истома дрожью тончайшей, зудом сладким уже охватывала его всего…

– Дядя Ваня-я-я!.. – пронзительно и тоненько закричал пойманный зверек и вновь, уже нечеловечески: – А-а-а-а-и-и-и-и…

И в этот миг объединились, слились в одно два Ивана Александровича. И понял он, что все это не сон. Что все это был не сон! Недоуменно, как сомнамбула, неожиданно пробудившись, осматривал он руки, ноги, себя. И плоть, которая, как меч из рук очнувшегося безумца, бессильно падает… И два изумрудных, бездонных, темных от страха и боли глаза. И тонкая, девичья рука с судорожно сжатым кулачком. И рот, застывший в крике… такой малюсенький и обострившийся вдруг, как у страдающего худенького ребенка…

– Аннушка, – он машинально провел рукой по лбу.

Она быстро подобрала ноги и забилась в угол.

– Аннушка, – сказал он снова и неожиданно все понял. Пошатываясь, встал, не глядя, быстро прошел в кабинет, и, как сухая ветка под ногой, хрустнул выстрел. Сознание распалось, а с ним и жизнь, под пальцами, нажавшими облегченно спуск. Все потемнело, и с гулом исчез он…

* * *

…НОВЫЙ ФИЛЬМ ЭПОХИ… СМОТРИТЕ

…НОВЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ…

…ПЕРВАЯ СЕРИЯ…

Задрав головы, люди читали медленно бегущие строчки…