Творчество душевнобольных кошек
Шрифт:
Я внимательно посмотрел на Нину. Удивительно, но за короткое время нашего знакомства она еще не сделала ни одного неверного шага. Каждое ее действие, каждое ее слово (а для меня слова часто значат больше, чем действия) были безукоризненны, словно бы специально просчитаны. Не знал, что существуют женщины, способные на подобные подвиги. По-моему, даже самые лучшие из них успели бы за это время совершить изрядное количество глупостей. Часто мы их за это и любим. Не помню кто, какой-то специалист психолог, заявил однажды, что абстрактное мышление у женщин развито намного сильнее, чем у мужчин, только оно настолько другое, что даже простое сравнение
– Получаете удовольствие от текстов?
– сказал я и подмигнул.
– А почему вы решили, что мне нравятся ваши книги?
– спросила Нина.
– Николас сказал, - вырвалось у меня против воли.
Нина опять рассмеялась.
– В следующий раз спросите у меня.
Я почувствовал себя уязвленным. Нина действительно не говорила, что в восторге от моих книг. Она сказала, что я единственный на острове претендент на Нобелевскую премию. Николас… Вот паразит! У него была возможность честно рассказать мне о Нине. Он этого не сделал. Почему?
– Когда мы поймаем с вами первую большую рыбину, ваше мнение о моей работе изменится к лучшему, - сказал я примирительно.
– Надеюсь, что так и будет. К сожалению, Николас говорит, что мы сможем выйти в море только через неделю. На острове состоится какой-то праздник. Я приглашен в качестве почетного гостя.
– Я знаю, - сказала Нина.
– Праздник называется “Ночь огненной скалы”. Полковник Чадос позвонил мне и напомнил о том, что ваше присутствие на церемонии обязательно.
– Чадос напомнил вам о том, что я должен делать?
– удивлению моему не было предела.
– Вы забыли, что я уже четыре часа ваш секретарь?
– Ну, ну…
*
Пронзительно заскрипела дверь. В библиотеку медленно проник мой любимый кот по прозванию Бой. Он узнал своего хозяина, бродяга, довольно заурчал и неспешно, но неотвратимо, как только один он умеет это проделывать, устремился к моей ноге, чтобы, наконец, потереться всласть.
Мне уже рассказали, что после моего отъезда Бой несколько дней ничего не ел, старался прокормиться охотой, но потом голод заставил его вернуться к привычной кормежке. Он безжалостно разметал конкурентов, но, набив брюхо, гордо отправился прочь. Остальные коты были ему не интересны.
Однажды мне пришло в голову, что Бой считает себя человеком. Как-то за завтраком я не удержался и на пальце дал ему попробовать кусочек свежего охлажденного манго. И не поверил своим глазам, Бой сожрал подношение и остался им весьма доволен. Он старательно облизал шершавым язычком мой палец и, не мигая, уставился на меня своими огромными зелеными глазами. Мне показалось, что если бы он мог говорить, то я услышал бы: “Соглашаюсь поедать твою странную жратву, но только для того, чтобы показать тебе, хозяин, что между нами не такая уж непроходимая пропасть, как ты, наверное, думаешь!”
– Вы так давно не виделись со своим котом? Посмотрите на него, он прямо-таки светится от счастья, - сказала Нина.
– Соскучился, бедолага.
– Не знаю, можно ли всерьез говорить о любви между животным и человеком, но мне не хочется потешаться над подобными вещами, когда рядом мой Бой.
– Наверное, он многому вас научил?
– Кошки исключительно упорные, любопытные и целеустремленные существа. Мне кажется, что они уже рождаются с глубоким осознанием смысла жизни. И их врожденное любопытство
– И в чем же, по-вашему, заключается смысл кошачьих жизней?
– Это так просто… В самом поддержании жизни.
– Звучит не слишком оптимистично. Обычно, смысл жизни предполагает что-то более возвышенное.
– Может быть у людей это и так. А у кошек - ничего возвышенней жизни не существует.
– И все-таки…
– Кошки не менее изобретательны в достижении своего смысла жизни, чем люди. Они поразительно живучи. Не зря же считается, что даже свалившись с десятого этажа небоскреба, кошка выживет, потому что жить - ее работа. Говорят еще - у кошек девять жизней. Мне иногда кажется, что жизнь, сама по себе, и есть та особая форма творчества, которой полностью посвящают себя кошки.
– То, что вы говорите, потрясающе интересно. Имеют ли ваши слова отношение к книге, которую вы собираетесь написать на Сан-Лоренцо?
– Да. Самое непосредственное. Меня интересует творчество душевнобольных кошек. Об этом я и собираюсь написать.
– Простите?
– Нина попыталась удивиться, но мне показалось, что она прекрасно осведомлена о моих творческих планах. Откуда, спрашивается?
– Как вы себе представляете душевнобольную кошку? Для меня это достойное восхищения существо. Если кошка начнет вдруг сочинять стихи, музыку или вздумает отыскать в этом мире высшую справедливость, ее сородичи немедленно сочтут ее сумасшедшей. Не так ли? И будут правы.
– Наверное…
– Но это не значит, что подобные занятия не имеют права на существование. Всегда отыщется ненормальный, который наплюет на запреты и на косые взгляды соседей.
– Да.
– Вот вы и поняли, почему меня так интересуют душевнобольные кошки. Что-то заставляет их изменить кошачьему смыслу жизни и заняться чем-то странным, может быть даже не достойным. Почему, спрашивается, они не могут отказаться от своей прихоти?
– Но вы думаете о людях?
– Я встречал людей, у которых не хватает времени или желания заниматься собственной безопасностью. Чувство самосохранения у них обычно поразительнейшим образом притуплено. Малопонятные окружающим страсти настолько поглощают их, что ни о чем другом они не могут и помышлять. Когда я вспоминаю о многих своих друзьях, меня ни на минуту не покидает ощущение, что своими удивительно странными устремлениями они заразились от душевнобольных кошек. А дальше получается еще интереснее. Какие бы жестокие испытания не приготовила им судьба, но они ведут себя мужественно и непреклонно. По-моему, это само по себе достойно уважения.
– Признайтесь, что вы завидуете им?
– Да, я человек завистливый. К тому же… один очень умный человек, большой специалист по таким делам, как-то шепнул мне, что третья кошачья жизнь - это и есть наше человеческое существование.
*
На следующее утро я встал очень рано. И в этом было свое, не доступное городскому жителю удовольствие. Одним из несомненных преимуществ, которыми меня подкупил остров Сан-Лоренцо, была та простота, с которой я могу ранним утром поплавать в океане. Достаточно спуститься по крутой деревянной лестнице к пляжу, бросить одежду возле любимой пальмы, пробежать десяток метров по белому песку, и вот я уже погружаюсь в океанскую стихию, ощущая на губах ни с чем не сравнимый солоноватый привкус. Оказалось, что проделать все это намного приятнее, чем об этом говорить.