Творчество Лесной Мавки

Покровская Мария

* Господи, прости самоубийцу *

 Господи, прости самоубийцу,  искажающего Твой завет.  За такого некому молиться,  жалости и оправданий нет.  Господи, прости самоубийцу,  эти крылья, срезанные с плеч.  Жгучее раскаянье струится  в отблеске церковных светлых свеч.  И за слабость смертного исхода,  и за весь незавершенный путь  помолиться встану до восхода, —  как свинец вражды впивался в грудь.  Господи, прости самоубийцу,  как Твое заблудшее дитя.  За такого некому молиться  на людских разорванных путях.  В изуродованных болью лицах  теплится еще предивный свет.  Господи, прости самоубийцу,  искажающего Твой завет.

* Сгодятся мои стихи, *

 Сгодятся мои стихи,  пойдут на растопку печи.  Огонь златым волком степным  набросится на добычу.  Какой же еще с них прок? —  Латать в людских душах раны…  Мой дикий, зоркий мирок  кажется вам обманом.  Чужого от бездны спасти —  свой белый день покалечу!..  Сгодятся мои стихи,  пойдут на растопку печи.

Следопыт

Другу Евгению

 Кровью по снегу — повесть волчицы  юный и смелый читал следопыт.  На золотой мальчишьей реснице  первою болью слезинка дрожит.  Милый, не бойся, жизнь наша — травля,  тысячи ружей над дикой тропой.  Ребенок мечтает: злобу исправлю,  мир наряжу в добро и любовь.

Твоя Мадонна

 Не пугайся — от касанья пули  наискось — охотники зорки! —  сивого тумана зачерпнули  темные горячие виски.  Помнишь, были солнечные крылья,  ореол мадоний за плечом.  Эти крылья прожжены навылет…  Нипочем, родимый, нипочем.  Я как прежде, я тебе родная.  Ты прости, что загубила лик  и что душу плохо сохраняю…  Я воскресну, если повелишь.

Октай

 Прибегу к лесному озеру  Крикнуть про свою беду.  За кровавыми осинами  Скит разрушенный найду.  Там, где странник Богородице  Свечку желтую зажег,  Травы горестные клонятся,  И в чащобе нет дорог.  Волчьи тропы сокровенные  И таежная звезда —  Там, где нас судьба приметила,  Породнила навсегда.  Где рассветы негасимые  Повстречали мы вдвоем —  Ту часовню, лебедь белую,  Добивали топором.  Где-то пляшет с дьявольским оскалом  Жуткий век на пепле и крови.  А березы здешние, как свечи,  Светят в память той земной любви.

* Собираю в котомку все дары усталого дня: *

Наташе Вергун

 Собираю в котомку все дары усталого дня:  чье-то доброе слово, затертое, будто монетка,  нежность кошки бродячей, что другом избрала меня,  и зацветшей сирени несмелую первую ветку.  Всё запомню, что дарят последние дни.  Ни о чем на земле не жалею.  Тонкий месяц, похожий на ангельский нимб,  я заметила нынче впервые.

* Заря тонула в озере Октай. *

 Заря тонула в озере Октай.  Седые волки приходили к келье,  с моей ладони брали теплый хлеб,  как доброе, безхитростное зелье.  Клянусь, что страха не было в глазах  янтарных волчьих, ни в девичьих серых.  А был покой, и светлая слеза,  и благодать прощения и веры.

Боровск

1

 Спускалась к речке молодой.  В моем ведре заря умылась.  И расплескалась Божья милость  студеной чистою водой.  Здесь изб бревенчатых ряды,  как декорации, убоги,  глядят на новую дорогу  и века черного следы.  Как сотню лет тому назад,  калитка всхлипнет, крикнет кочет,  и Русь, восстав от страшной ночи,  откроет светлые глаза.

2

 Солнце вышло на проталины,  с горки желтая вода.  Злого города дыхание  не доносится сюда.  Здесь и времени не плачется,  потеряемся в веках.  За ворота вышли старицы  в теплых, с маками платках.  Тихи улицы сутулые,  пляшет солнце по дворам.  За еловым древним сумраком  рвется к небу белый храм.

* Горем чужим, будто черствым ломтем, *

 Горем чужим, будто черствым ломтем,  давятся люди, царапая горло.  Думают, купят такой добротой  место в Раю, как гостиница, теплом.  Очи, как раны, ладонью зажму —  упаси Господи плакать при людях.  Не приютилась я в вашем дому.  Простите, милые, вы мне не судьи.

* Мертвые колокола *

Константину Сараджеву

 Мертвые колокола  повешены на звонницах высоких,  как мученики  с вырванными языками.  Кто отнял у них голос?  Настанет белая заря,  когда они заговорят.  Они воскреснут,  тишину пронзит набат,  и перед ними ниц падут немые города.  В полете звоны радужные птицы,  ночь опалят свтым огнем.  И обреченных просветлеют лица.  Прольется благовест,  как солнечный янтарь.  Когдав в оглохший мир придет Звонарь…

* Наплодила стихов, *

 Наплодила стихов,  Как бродячих щенков.  Они тычутся людям  В сердца и в ладони.  Кто-то мимо пройдет,  Кто-то в дом свой возьмет,  Кто-то бранью и камнями гонит,  Говоря, что добрей  Утопить их в ведре.

* Над крестом ржавый ковш луны. *

 Над крестом ржавый ковш луны.  Волчий крик вдали за погостом.  Оправданье моей вины  Оказалось до боли просто.  Мне не горько уйти одной.  Лишь у Бога прощенья просила.  Мне не страшно в земле родной,  Под шиповником огнекрылым.  Просто жизнь мне была как смерть.  А теперь умерла — воскресла.  Покореженный ковш луны  Проливается светом небесным.

Оберег

Друиду

1

 Стихами твоими, как красными нитками,  Латаю души моей лютую рвань.  Ищу палисад с потемневшей калиткою,  Где любящий кто-то дождется меня.  Дождется, простит мне и нервы колючие,  И режущий горло полуночный крик.  Там буду кому-то желанной и лучшею.  Там в горнице — Божий немеркнущий лик.

2

 Когда тугие стрелы запоют,  О злой моей погибели звеня,  Поверьте — клены рыжие придут,  Срываясь болью с мощного корня.  Они придут и защитят меня.  Когда мишень приметную всерьез  Жизнь начертает на моей груди,  Меня обступит хоровод берез,  От человечьей злобы защитит.  Придут меня утешить и спасти  Лесная птица и бродячий пес.