Творцы миров
Шрифт:
— Этот приказ, — с расстановкой спросила она. — Повтори его.
Она внимательно читала то, что появлялось на экране, держа палец на кнопке, включающей связь со спутником Наблюдателя Королевства. Если Джоэл уже лег в камеру заморозки, все равно процесс занимает часы. Так или иначе автоматика сможет быстро разморозить его. Главным было то, что на спутнике имелся передатчик достаточно мощный, чтобы связаться с Компанией. Она чувствовала руку Джало.
Принятый Кораблем приказ был очень прост и предварялся кодом вызова корабля и личным кодом Кин. Он поступил по обычному каналу связи земля-орбита. Его могли послать с любого передатчика на Королевстве, пока там еще не были закончены работы.
Конец послания был таков:
«Плоский Мир. Ты, Кин Арад, я знаю это точно, очень любопытна.
«Плоский Мир невозможен. Но, с другой стороны, если ты пилот Подпространственных Проб, то ты не возвращаешься обратно. И не можешь печатать деньги Компании».
— Корабль?
— Да, леди?
— Кунг — продолжить.
Она делает ошибку. Наверно, это очень глупо. И может стоить ей работы.
Быть там или всю жизнь умирать от любопытства!
Она коротала время до перемещения за чтением «Плэнет Дайджест». Оказалось, что за это время кунгийцы тоже успели соорудить себе Линию. Но при этом никто не запрещал сажать корабли на планету своим ходом. И вообще, на Кунге разрешалось почти все, вплоть до убийства. Она перепроверила, и оказалось, что Кунг остался единственным Миром в ближайшем космосе, разрешающим кораблям посадку на свою поверхность. Интересно, случайность ли это?
Кунгу до зарезу нужна была валюта. Кунг не производил почти ничего, за исключением широчайшего разнообразия легочных заболеваний, но при этом сам нуждался во многом. И всеми силами старался наладить туристический бизнес…
Кин однажды уже посещала эту планету. Все, что она могла припомнить из своего пребывания там, было сплошным потоком дождя. У кунгийцев было около сорока четырех специальных слов для описания дождливой погоды, но и их всех вряд ли хватило бы, чтобы передать могучую симфонию потоков воды, низвергающейся с неба пятьдесят пять минут в течение каждого часа. Горы там просто не держались. При такой малой гравитации как на Кунге, гор могло быть много и довольно высоких, но та же гравитация позволяла океанам воды с легкостью испаряться и затем тщательно утюжить почву, выливаясь обратно. Остающиеся на месте гор холмики имели задушенный, больной вид. Время от времени они становились островами. Кин отлично помнила кугианские приливы. Очень большая луна и холодное близкое светило порождали мощные и кошмарные в своей непредсказуемости приливы. Растительность была плесенно-грибкового типа, способная мгновенно разрастаться и плодоносить в промежутках между приливами, или представляла собой полуподводные водоросли. Но туристы там появлялись. Несмотря на то, что им приходилось большую часть времени носить спасательные жилеты на случай шквального прилива, туристы все равно прилетали на Кунг. Это были заядлые рыбаки, любители туманов, собиратели оригинальных форм жизни и любознательные студенты-биологи. А что касается самих кунгийцев, то это было нечто, и здесь нужен отдельный рассказ.
Она включила экран и откинулась в кресле. «Ты должна связаться с Компанией», — тихонько сказала она сама себе. Пока не поздно. И сама себе ответила: «Но ты же прекрасно знаешь, что будет потом. Он, может, и спятил, но он не дурак. Он наверняка уже успел подготовиться ко всему. И, кроме того, Кунг не принадлежит людям. И приказы Компании там — пустой звук. Он воспользуется неразберихой и сбежит, а мы опять потеряем его».
Она еще подумала немножко и добавила: «Но ты связана долгом. Ты не имеешь права позволить такому опасному типу устраивать свои делишки ради удовлетворения твоего любопытства».
И потом еще немножко подумала и сказала: «А почему бы и нет».
Насколько богатой женщиной была Кин Арад, дочь Матери-Земли и автор знаменитого Продолжения Сотворения Мира? Компания платила своим слугам Днями, и с того времени, как они начинали зарабатывать более одного Дня в день, они часто конвертировали свое дополнительное время в более традиционную валюту. На сегодняшний день на ее счету находилось три тысячи шестьдесят восемь Лет, пять, Недель и два Дня, а еще она обладала одним миллионом восемьюстами тысячами Дней открытого кредита, и кредит Компании
Кредит Компании тоже мог быть конвертирован в Дни. Галактика обладала огромными запасами редких элементов. Но коль скоро трансмутаторы любой страт-машины или синтезатора, в принципе, могли создать что угодно, то, что могло укрепить валюту лучше самой жизни? Кин могла купить жизнь. Могли ли Соломон и Крез позволить себе подобное? Да, она была богата.
Беспокойно замигал предупредительный сигнал. Как только светило Королевства появилось в пространстве переднего экрана, сработали светочувствительные датчики, и звезда превратилась в черный диск с огненной бахромой.
Кин отключила голос корабля, начавшего обратный отсчет перед подпространственным перемещением. Этот размеренный речитатив, похожий на ожидание смерти, она ненавидела больше всего на свете. Если компьютер не ошибся, а он никогда не ошибался, то корабль совершит перемещение, как только достигнет скорости, достаточной для проникновения в… (несколько секунд небытия, мгновенная агония мечущегося разума и чувство жуткой безысходности. Показалась Душа, — так говорили про эти секунды, в течение которых человек пребывал в Подпространстве. Похоже, что-то в человеческом рассудке отказывалось передвигаться со скоростью, большей 0.7 световой, это было доказано экспериментально, и поэтому за каждым коротким промежутком времени перехода через Подпространство следовали секунды, в течение которых взбаламученный разум должен был оправитьсяаааааааа) …точку назначения. Кин с трудом восстановила равновесие и взглянула на экран. Солнце Кунга было холодным красным карликом. Как утверждала статистика, оно относилось к разряду менее чем небольших. Но с расстояния в четыре миллиона миль оно было гигантским. Фактически, Кунг плыл сквозь его внешнюю атмосферу. А вот и он, тут как тут, отъеденный сбоку темно-красный диск. Кин улыбнулась. Кунг, живущий под постоянным облачным покровом, и без того был сумасшедшим Миром. Можно представить себе, какие еще религии могли бы возникнуть там, если бы его небо вдруг стало чистым и кунгийцы смогли увидеть свое солнце.
Через три часа она оставила корабль в трех милях от Верха Линии Кунга.
Внешняя обшивка Верха была декорирована в лучших традициях планеты, серый и коричнево-пурпурный доминировали, а кричащий о помощи красный выделял причальные шлюзы. Не было и намека на иммиграционный контроль или таможню. Кунг приветствовал контрабандистов. Контрабандисты были богаты.
Сопла скафандра мягко внесли ее в камеру ближайшего шлюза, и внешние створки автоматически закрылись у нее за спиной.
Верх Линии! Устремленное в космос острие мономолекулярной цепочки, связывающей любой цивилизованный Мир с Великой Галактикой. Ворота к Звездам, где роботы бесстрастно приветствовали десятиглазых инопланетян, где без устали шныряли шпионы, где золотобородые люди странного и субтильного вида торговали забавным порошком, делающим человека безумным и способным разговаривать с Богами, и где сметливые мальчики пытались всучить вам подозрительные электронные устройства, управляющие эмоциями. Верх Линии! Легкий толчок, и вы приобретаете вторую космическую скорость и устремляетесь в космос. Верх Линии! Рука, которой вы держитесь за Галактику. И, как ни крути, все обстояло именно так. Но в эти месяцы удача повернулась к Кунгу боком, и поток туристов превратился в слабенький ручеек. Первый кунгиец, попавшийся ей навстречу, выглядел, и похоже все разумные Миры соглашались с этим, как палитра энергичного художника. Удивительно, но в одном из коридоров промелькнул раскоряченный эфтниец, орудующий подметальной машиной. «Если это шпион Галактической Федерации, то он неплохо замаскировался», — подумала Кин.
Большое справочное табло оповещало всех желающих, что до отправления вниз следующего челнока остается еще целый час. Кин нашла бар, откуда можно было видеть начало посадки на челнок. Бар назывался «Рваный барабан».
— Почему? — спросила она у кунгийца, хозяйничающего за стойкой бара. Устремив на нее типичный для всех барменов дежурно-вежливый взгляд огромных глаз, он изрек:
— Потому, что бить в него вы уже не сможете.
— А что, очень хочется? А я-то думала, что у кунгийцев нет чувства юмора.