Творцы миров
Шрифт:
— А ты знаешь, что они всю первую неделю спорили о том, какое у них будет правительство? И что первым зданием, которое они построили, была церковь? И зима, конечно, не заставила себя долго ждать. Я побывал там в северном полушарии в зимние месяцы. А здесь ты тоже сделала суровые зимы?
Кин начала спускаться с холма. Чанг двинулся следом.
— Мы не желали их гибели, — ответила она, — и мы предупреждали их о возможностях перемены погоды.
— Но вы ничего не говорили им о том, что Вселенная безжалостна. А они были слишком
— А ты?
— Я? Думаю, что могу рассчитывать на себя. Этой планете меня не достать. Вот почему эти люди наняли меня. Мне ведь уже почти сто восемьдесят. Я не хочу умирать и поэтому буду следить за погодой во все глаза, и купаться только в стоячей воде, и ничего не съем, пока не увижу результатов полного химического анализа пищи. Я даже думал насчет метеоритов. Я подписал контракт на пять лет и должен выжить. — Кин кивнула. Его целеустремленность и в нее вселяла уверенность.
Но она знала, что это достанется ему нелегко. Теоретически, чем старше ты становишься, тем больше стараешься поближе пристроиться к генной инженерии, к офисам Компании, где тебе обеспечат гарантированную плату не менее одного Дня за двадцать четыре часа работы. Только Компания расплачивается со своими сотрудниками в Днях и только Компания может их конвертировать. По мнению социологов, Компания владеет всем и вся.
Но те же социологи вывели закон возрастного ослабления. В двадцать лет вы действуете очень осмотрительно, без риска потому, что если вы работаете на Компанию, то у вас впереди столетия. Было бы глупо махнуть на это рукой и неосторожно водить машину или просто так тратить Дни направо и налево.
А в двести лет кому какое дело? Вы везде побывали, все испробовали. Все новое для вас — это хорошо забытое старое, всего лишь поданное под новым соусом. А после трехсот — вы мертвы. Фактически. Как правило, это не самоубийство. Вы начинаете совершать восхождения на все более и более высокие горные пики, или делать все более и более затяжные прыжки, или производить все более и более замысловатые маневры в окрестностях Меркурия и… и результат не заставит себя ждать.
Скука делает вас маньяком. Смерть — это просто природа советует вам немного притормозить.
Вот почему Чанг возглавил отряд колонистов в новый Мир. Терять все равно нечего кроме жизни, уже и без того порядком подпорченной своей бесконечностью.
— Мы не создаем удобных планет, — сказала Кин. — Вы сами должны взять ее. — Еще один глайдер показался над деревьями и сел на траву.
— Сначала они возненавидят ее, — сказал Чанг. — У них здесь полно всякой всячины: от ковриков под ноги до синтезаторов пищи. Я попросил, чтобы основной модуль управления посадили в милях десяти отсюда. Хорошая прогулка — это то, что нам сейчас необходимо. Заодно узнаем, какие из пауков здесь ядовиты. По мне — так это местечко чересчур попахивает цивилизацией.
— А что ты будешь делать,
— Ну, не знаю. Может быть, останусь с ними и начну потихоньку превращаться в Великого Старца. Но через пять лет эта планета уж точно будет слишком цивилизованной для меня.
— Учти, Рим не в один день строился.
— Все равно это будет не для меня.
Колонисты, стоя поодаль, молча рассматривали Кин. Теперь для них не будет ни генной инженерии, ни Компании; они все добровольно пошли на это. И никто из них не переживет и ста лет.
Но бессмертие у них все-таки будет. Бессмертие обычных людей. У них будут дети. Даже на Земле сейчас рождается достаточно детей. Их гены выживут, и природа этого Мира поработает над ними. Под влиянием иной Луны и Солнца, через тысячу лет, люди изменятся, станут в чем-то другими, как и следует по Плану.
— Нам пора прощаться, — сказала Кин, расстегивая клапан на поясе. — Вот: Акт о приеме, Общее описание и Гарантия. На пять тысяч лет.
Чанг засунул документы в карман рубашки.
— Вы уже решили, как назовете ее?
— Все проголосовали за Королевство.
Кин согласно кивнула.
— Мне нравится. Просто и без лишней патетики. Может, когда и загляну, мистер Чанг, посмотреть, что вы здесь сработали.
Последний из приземлившихся глайдеров являлся собственностью Компании и сильно отличался от недорогих конструкций, принадлежащих пионерам. Как только Кин направилась в сторону глайдера, люк открылся, и робот Компании опустил трап.
— Когда ты последний раз подвергалась процедурам? — внезапно спросил Чанг. Кин удивленно повернулась к нему.
— Восемь лет назад. Заметно?
Он помолчал, а потом подошел ближе, так, чтобы люди в толпе их не слышали.
— У Компании очень серьезные неприятности. Может быть, наши Дни уже сочтены.
— Неприятности?
Робот-пилот зафиксировал пребывание Кин на борту, отсчитал три секунды и закрыл люк. Последним, что видели пионеры, был размытый силуэт Кин за стеклом кормового окна глайдера, взмывшего вверх и исчезнувшего вдали. Чанг смотрел ей вслед, пока глайдер не набрал высоту и не запустил фотонные сопла. Потом он нагнулся в люк своего глайдера и вытащил оттуда мегафон.
Толпа внизу медленно слилась в сплошную массу, превратилась в пятно и исчезла в зелено-бурой массе джунглей. Кин откинулась в кресле. Компания владеет шестьюдесятью процентами своих предприятий. В чем могут быть у нее осложнения?
Полет глайдера ускорил заход солнца, на глазах утонувшего за горизонтом. Она совершила посадку на песчаном пляже небольшого острова, белого в свете звезд, окруженного фосфоресцирующим морем.
Линия черной полосой перечеркивала небо. У ее основания была видна одна-единственная капсула. Рядом со входом стоял человек, опираясь на обшивку спиной. Джоэл! Он усмехнулся. Улыбка неандертальца. Как всегда очень похоже.