Твой пока дышу
Шрифт:
Вот только с покушением этим разберёмся, чтобы одно на другое не наслаивать. Мало ли чем всё обернётся?
А кто у нас мастер решать проблемы? Правильно, Куманов. Создавать тоже горазд, но и разбирается играючи. Умеет, когда хочет. Когда хочет, он вообще волшебник из страны грёз.
Крадусь к спальне и нерешительно заглядываю.
– Я тебя слышу, – недовольный, но оно и понятно. Брюки на мужском достоинстве в натяг. И там есть что обтягивать…
Ох…
– Хватит пыхтеть, заходи.
Семеню
– Опять?! – ревёт белугой, поворачивая голову и гневно сверкая глазами.
– Да я… – мямлю нерешительно, – обнять просто, Паш. Как раньше…
– Просто! – выплёвывает с возмущением. – Просто можешь на кол сесть! Ведьма… полюбуйся! – кивком указывает вниз, утягивая мой взгляд на вышеупомянутый кол.
– Да я вижу… – голос срывается, а перед глазами его член во всей красе и уж точно без лишних тряпок, сие сокровище скрывающих. И там есть что показать и чем гордиться.
Ох…
– Видит она… из космоса, блядь, видно! – приподнимается и, хватая меня за плечи, падает обратно. – Нельзя так, Линда. Вот нельзя и всё тут, – рычит вроде, но с какой-то обидой детской в голосе.
– Ты первый начал! – кидаюсь в нападение просто на всякий случай и сползаю по нему, устраиваясь поудобнее.
Хорошо-то как, мама дорогая! Большой, горячий, любимый!
Общественный. Как достояние, мать его, современности. Ну, расстанусь я с Димкой, дальше что? Пересплю с ним разок-другой и уедет моё счастье покорять новые горизонты. Плавали. Знаем.
Ну и ладно! Зато, пересплю. Хоть какая-то отдушина. От одного воспоминания о его ласках водоворотами огненными низ живота закручивает. В силовое поле его конкретно уже так затянуло, отлипнуть не могу. Трещит от колоссальных нагрузок спасательная капсула, в которой я годами пряталась, эхом разносясь по враз опустевшей голове.
Ох…
– Хватит. Вздыхать, – чеканит с расстановками. – Не нарывайся. Второй раз не прокатит.
– Обсудим? – заискиваю, голову задираю чтоб взглядом его глаза найти, рукой в грудь мощную толкаю, но там потолок всё внимание занимает.
– Хули тут обсуждать? Сорвался. Бывает.
– Да я про покушение, Паш…
– Ах, ну разумеется, – язвительный смешок и ядовитая гримаса. – Мы с Эмирчиком было понадеялись, что хоть в это ты свой нос не сунешь. Испугалась же, отвыкла. Быстро ты в колею вошла, ничего не скажешь. Талантище!
– Да ничего я не сую! – возмущаюсь, но голос не повышаю.
– Вот и я. А мог бы, если б сюда не притащился, – двусмысленная подковырка врезается острым кинжалом ревности и всё, чем я могу ответить – ткнуть в него пальцем, рассчитывая попасть меж рёбер, чтоб поглубже. – Ай! Хорош там… – сдавленно смеётся и вяло отталкивает мою руку.
– В общем, ничего я
– Чтоб свалили поскорее и жизнь налаживать не мешали? – его голос меняется, звучит ощутимо резче, а улыбка мутирует до кривой насмешливой ухмылки. – Ну давай, помогай.
Опускает вниз одну руку, расстёгивает пуговицу на брюках, со свистом дёргает ширинку и, не утруждая себя нормами морали, оттягивает трусы вниз, давая волю всему, что под ними было спрятано.
Задыхаюсь, нервно хватая ртом воздух.
Как же жёстко я заблуждалась, думая, что помню, чем одарила его природа. Щедро! Весьма, весьма щедро! Ошеломительно, чтоб ему!
Как глупая золотая рыбка легко попалась на крючок. Как же мало надо молодой женщине, два с лишним года не знающей мужчину…
Судорожный вдох.
– Совсем ахренел?! – взвизгиваю на выдохе с истеричными нотками, но продолжаю пялиться как завороженная. Жадным взглядом изголодавшейся самки пожираю. Дикость!
– Помогай, хули разлеглась? – ёрничает, хватая мою руку. – Я в таком состоянии думать не могу!
– Паш, да хватит, попросила же… – хнычу, пытаясь вырвать руку, но он вцепился со своей нечеловеческой сверхсилой и даже не думает отпускать.
А я не смогу долго сопротивляться…
– Тебе же побыстрее надо! – продолжает тянуть мою руку вниз и решимость с хрустом даёт заметную такую трещину.
– Я другое имела ввиду, совсем другое! – трепыхаюсь ещё, выкручиваю запястье, но эти наручники так просто не вскрыть. – Да что ж ты вытворяешь, стервец…
– Ничего! Вообще! Ничего! А мог бы! – выталкивает фразу за фразой и в такт дёргает наши руки.
– Да что на тебя нашло, животное ты похотливое! – взревела уже в голос и, совершенно обессилив, расслабила руку.
Сложно сказать, к чему была эта его провокация.
Любую может взять. Теперь – любую. Да и раньше, наверное, просто я не замечала, во власти прочих влюблённостей. Ненастоящих мимолётных увлечений. Воспринимала как должное, как данность.
Пашка – страсть. Пашка – похоть. Дьявол во плоти, поглотивший мою душу. Проклятие моё, расплата за грехи.
Взглядом своим дурным давит, словечками похабными из равновесия выводит, животным магнетизмом раскрепощает.
Раньше не замечала. Не обращала внимания, просто предаваясь плотским утехам, не отождествляла себя с той жрицей любви, в которую превращалась в его сильных руках. Вбирала без остатка, беспрекословно отдавая всю себя взамен.
С другими – по-другому. Где-то смущение проскальзывает, в чём-то неловко, да и нравится, откровенно говоря, не всё. Где-то перетерпеть, в чём-то направить… с ним – вакуум.